Петкевич Галина Алексеевна

Первый блок Кольской АЭС

Свой путь на опе­ра­тив­ной работе я начала на Ново­во­ро­неж­ской АЭС в 1960-е годы. Придя устра­и­ваться на работу в элект­роцех Ново­во­ро­неж­ской АЭС, я полу­чила веж­ли­вый отказ — несмотря на то, что людей с высшим обра­зо­ва­нием на станции было не так много. В основ­ном сотруд­ники имели за пле­чами тех­ни­кум или деся­ти­летку, хотя за время работы все они были подго­тов­лены очень хорошо. Мне ничего другого не оста­ва­лось, как пойти на прием к дирек­тору станции Федору Яко­вле­вичу Овчин­ни­кову и глав­ному инже­неру Лео­ниду Михай­ло­вичу Воро­нину. Вот это были муж­чины! Силь­ные, сме­лые, неза­ви­симые. Они не побо­я­лись инстанций. Пред­ложили пойти в реак­тор­ный цех инже­не­ром-опе­ра­то­ром.

На Кольскую АЭС я пере­ве­лась с Ново­во­ро­неж­ской АЭС, имея семи­лет­ний опыт опе­ра­тив­ной работы. На новом месте при­ш­лось все начи­нать с нуля, так как каж­дая станция уни­кальна и тре­бует огром­ных зна­ний не только в части слож­нейшего обо­ру­до­ва­ния, но и зна­ния каж­дого зако­улка.

Пуск пер­вого блока Кольской АЭС состо­ялся 29 июня 1973 года. А 25 июня его выво­дили на минимально кон­тро­ли­ру­емый уро­вень мощ­но­сти (МКУ). Моя смена закан­чи­ва­лась за пару часов до этого. Было обидно подго­то­вить станцию к пуску, почти запу­стить ее в работу — и не участ­во­вать в глав­ном событии. И тогда дирек­тор станции Алек­сандр Вол­ков при­нял реше­ние о про­дле­нии работы смены. Одно­временно при­ступила к работе и смена Петра Игна­то­вича, а с 20 часов — Ана­то­лия Федина. Так что фак­ти­че­ски в опе­рации участ­во­вали одно­временно три смены. Но пуск блока был дове­рен мне. Дове­рили мне пуск, ско­рее всего, чтобы пока­зать, как у нас уважают женщин, и чтобы потом муж­чины не подра­лись из-за награды. Этот слу­чай дал повод гово­рить, что Кольская АЭС — осо­бен­ная станция. Она пущена не ночью, а днем, не муж­чи­ной, а женщи­ной, не зимой, как все осталь­ные, а летом.

Многие до сих пор убеж­дены, что после 25 июня 1973 года у нас все само собой пошло и поехало. Это не так! С запус­ком реак­тора основ­ная работа только нача­лась. Про­должа­лась «тысяча и одна ночь» все­возмож­ных экс­пе­римен­тов уже на рабо­чих парамет­рах. Только для про­верки раз­ных режимов работы систем управ­ле­ния и защиты реак­тора на этот самый МКУ при­ш­лось выхо­дить не один раз. При прогреве тех­но­логи­че­ских систем тоже воз­ни­кали раз­лич­ные нюансы. Опыта работы на атом­ных станциях у большей части пер­со­нала не было. Но до самого послед­него момента, когда можно было пере­дать в руки опе­ра­тив­ному пер­со­налу управ­ле­ние атом­ным гиган­том, не поки­дали блоч­ные щиты пред­ста­ви­тели инсти­тута имени Кур­ча­това, пред­ста­ви­тели про­ект­ных орга­ни­за­ций, шеф-инже­неры по тур­би­нам. С ними мы ощущали себя как у Хри­ста за пазу­хой.

Вол­не­ние опе­ра­тив­ного работ­ника трудно опи­сать. Надо было мак­симально точно пере­да­вать опе­ра­тив­ную информацию о состо­я­нии систем и обо­ру­до­ва­ния при сдаче смены. Ника­ких других при­о­ри­те­тов не могло быть. И не дай бог о чем-то забыть. С домаш­него теле­фона не сле­зала, не убе­дившись, что меня поняли. И спу­стя годы я вол­но­ва­лась, листая опе­ра­тив­ный жур­нал пер­вых лет работы станции. Вот здесь дата не постав­лена, вот здесь все начали сна­чала; тур­бину то отклю­чат, то вклю­чат; там закапало, тут под­текло. Этапы осво­е­ния мощ­но­сти реак­тора — процесс ответ­ствен­ный, тре­бующий тща­тель­ного ана­лиза полу­чен­ных результа­тов, терпе­ния и времени. Впер­вые на 100 % мощ­но­сти мы вышли только 25 декабря 1973 года. Господи, спа­сибо тебе и всем, кто так настой­чиво доби­вался отлич­ной работы всего обо­ру­до­ва­ния и людей!

Каж­дый раз, обща­ясь с моло­дыми атомщи­ками, я под­чер­ки­вала, какая пре­крас­ная возмож­ность у них появи­лась сегодня — полу­чить навыки опе­ра­тив­ной работы в учебно-тре­ни­ро­воч­ном под­раз­де­ле­нии станции (УТП) под руко­вод­ством опыт­ных инструк­то­ров. Этим людям известны такие нюансы опе­ра­тив­ной работы, кото­рые, на пер­вый взгляд, могут пока­заться мало­важ­ными, но это не так. На атом­ной станции нет таких мест, мимо кото­рых можно пройти, закрыв глаза на какие-то непо­ладки, и наде­яться, что все обой­дется.

Про­то­тип нынеш­него УТП, кото­рое появи­лось на Кольской АЭС в 1987 году, суще­ство­вал на станции с пер­вого дня ее работы. Началь­ники смен посто­янно под­бра­сы­вали задачки своим под­чи­нен­ным, и опе­ра­тив­ники всем соста­вом их решали. Но и посме­яться любили. При­думы­вать анек­доты помогали жур­на­ли­сты. В одной из газет тех лет в репор­таже о пуске пер­вого энерго­блока Кольской АЭС было напи­сано при­мерно так: «Машина вклю­чена в сеть… И ток мед­ленно потек по про­во­дам».

Я из того времени, когда в большей мере выби­рали про­фес­сию по душе, а не по карьер­ным сооб­раже­ниям, а работа предпо­лагала пре­жде всего огром­ную ответ­ствен­ность и уме­ние рабо­тать в кол­лек­тиве. После ухода с опе­ра­тив­ной работы я еще 12 лет тру­ди­лась на Кольской АЭС в долж­но­сти ведущего инже­нера отдела по свя­зям с обще­ствен­но­стью. В 2010 году ушла на заслужен­ный отдых.

Хочу, чтобы все зару­били себе на носу: на АЭС нет неуправ­ля­емых ситу­аций, надо только чтобы нормаль­ные головы сидели на БЩУ!