Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Казачковский Олег Дмитриевич

Физик, орга­ни­за­тор науки. Участ­ник Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны. В 1964 - 73 гг. - дирек­тор НИИАР (Димит­ровград), в 1973 - 87 гг. - дирек­тор ФЭИ (Обнинск), затем - совет­ник гене­раль­ного дирек­тора ФЭИ. Сорат­ник и пра­вая рука А. И. Лейпун­ского по направ­ле­нию быст­рых реак­то­ров. Лау­реат Ленин­ской премии. Награж­ден орде­нами Ленина, Октябрьской рево­люции, Дружбы наро­дов, "Знак почета", "За заслуги перед Оте­че­ством" 4 степени. Заслужен­ный дея­тель науки и тех­ники РСФСР. Автор более ста науч­ных пуб­ли­каций, в том числе трёх монографий. Полу­чил десять автор­ских сви­де­тельств и патен­тов на изоб­ре­те­ния. Почёт­ный граж­да­нин города Обнин­ска.
Казачковский Олег Дмитриевич

Я еще в школь­ном воз­расте влю­бился в физику. После школы в 1933 году поступил в Дне­про­пет­ров­ский уни­вер­си­тет на физи­че­ский факуль­тет, потом пошел в аспи­ран­туру. Ника­кой ядер­ной физики в моем учеб­ном заве­де­нии не препо­да­вали. В аспи­ран­туре занимался совершенно другими вопро­сами, отлич­ными от моей будущей спе­ци­а­ли­за­ции: изу­чал процессы кри­стал­ли­за­ции пере­охла­жден­ной жид­ко­сти.

Уже в уни­вер­си­тете меня очень при­вле­кали вопросы атом­ной энергии. Сами пред­ставьте себе, насколько это инте­ресно: в цен­тре атома заложена неве­ро­ят­ная по мощ­но­сти энергия. До опре­де­лен­ного момента уче­ные счи­тали, что высво­бо­дить эту энергию про­сто невозможно, но в один пре­крас­ный момент чело­ве­че­ство научи­лось исполь­зо­вать энергию атома. Пона­чалу эту силу исполь­зо­вали в воен­ных целях, но со време­нем науч­ное сообще­ство поняло, что бес­ко­неч­ные запасы энергии, таящи­еся в нед­рах атом­ного ядра, можно исполь­зо­вать и в мир­ных целях.

Я при­шел на войну с послед­него курса аспи­ран­туры, в полку у меня даже было про­звище «ака­демик». После того как мир узнал, что такое атом­ная бомба, меня сразу же обя­зали про­чи­тать лекцию об атом­ной энергии. Я на тот момент был диле­тан­том в обла­сти ядер­ной энергии. Но коман­дира полка это мало вол­но­вало. Ночью он под­нял по тре­воге весь состав, и мне при­ш­лось читать лекцию, несмотря на прак­ти­че­ски пол­ное отсут­ствие зна­ний в этой обла­сти. Лекция, по сло­вам моих сослуживцев, про­из­вела большое впе­чат­ле­ние. И тогда я твердо решил, что атом­ная энергия — это мое будущее.

После окон­ча­ния войны я при­шел к сво­ему науч­ному руко­во­ди­телю, с кото­рым занимался иссле­до­ва­ни­ями пере­охла­жден­ной жид­ко­сти, и заявил, что хочу рабо­тать в другом направ­ле­нии. Он очень рас­стро­ился, но ска­зал: «Я тебя понимаю. И помогу». Он и позна­комил меня с Лейпун­ским, кото­рый тогда носил неформаль­ный ста­тус «глав­ного нейтронщика страны». Алек­сандр Ильич очень хорошо раз­би­рался в вопросе вза­и­мо­действия нейтро­нов с веще­ством, а именно этот процесс лежит в основе исполь­зо­ва­ния атом­ной энергии.

Когда я встре­тился с Лейпун­ским (дело было в 1945 году в гости­нице «Москва»), он меня спро­сил: «Что вы зна­ете о ядер­ной физике?». Я не стал как-то наби­вать себе цену и честно при­знался: «Ничего». Алек­сандра Ильича под­купила моя чест­ность, и он стал моим настав­ни­ком. Так я попал в инсти­тут ака­демика Али­ха­нова, где про­ра­бо­тал два года. Там я занимался ядер­ной физи­кой и пытался понять, что это такое.

Вся дея­тель­ность велась в строго сек­рет­ном режиме. Все наши документы, даже пустя­ко­вые, ходили под грифом «Сов. сек­ретно. Осо­бая папка» — более серьез­ной докумен­тации не было. Одна­жды со мной про­изошел инте­рес­ный слу­чай. Мне надо было ехать в один инсти­тут в коман­ди­ровку, где я должен был читать свой отчет. И тогда воз­ник вопрос, можно ли мне выда­вать мой соб­ствен­ный отчет. К сча­стью, мы смогли спра­виться с этой курьез­ной ситу­ацией.

Я всю жизнь стремился заниматься нау­кой и только нау­кой, а суро­вые реа­лии дик­то­вали свои пра­вила: науч­ной дея­тель­но­стью при­хо­ди­лось заниматься в сво­бод­ное от всех осталь­ных дел время. Рабо­тал во время отпуска, часто при­хо­дил домой в 6-7 вечера, ужи­нал и снова отправ­лялся в свой рабо­чий каби­нет, где задержи­вался до позд­ней ночи. Когда я попал в инсти­тут ака­демика Али­ха­нова, на меня с пер­вых дней взва­лили работу по орга­ни­за­ции проф­союза инсти­тута и руко­вод­ству им. Я, конечно, про­бо­вал отка­заться, но мне ска­зали: «Ты член пар­тии, поэтому помал­ки­вай и делай, что гово­рят».

В 1964 году я пере­ехал в Димит­ровград (тогда Меле­кесс). На тот момент Алек­сандр Ильич Лейпун­ский был науч­ным руко­во­ди­те­лем ФЭИ, я — его заме­сти­те­лем. При­о­ри­тет­ным направ­ле­нием в нашей работе было созда­ние реак­тора на быст­рых нейтро­нах. Тогда сверху, из сто­лицы, к нам при­шло пору­че­ние под­клю­чить к про­блеме НИИАР. И благо­даря тому, что за мной сохра­нили ста­тус заме­сти­теля дирек­тора ФЭИ и назна­чили дирек­то­ром НИИАР, мы общими уси­ли­ями двух инсти­ту­тов смогли в крат­чайшие сроки создать реак­тор БОР-60 (всего-то за 5 лет!), кото­рый на тот момент стал пер­вым быст­рым реак­то­ром, выра­ба­ты­вавшим элек­троэнергию. Нас тогда обви­няли в поспеш­но­сти, но реак­тор БОР-60 ока­зался очень надеж­ным: уже более 40 лет он рабо­тает без каких-либо ЧП.

И тут я хотел бы отме­тить, что будущее чело­ве­че­ства про­сто невозможно без исполь­зо­ва­ния атом­ной энергии. Вы зна­ете, что есть про­тив­ники атом­ной энергии. Так, напри­мер, в Герма­нии пла­ни­ру­ется закрыть все атом­ные элек­тро­станции, несмотря на то, что в сосед­ней Франции закрыли все уголь­ные станции и сде­лали ставку на энергию мир­ного атома. Пра­ви­тельство Герма­нии при­няло довольно глупое реше­ние, так как если во Франции про­изой­дет какая-нибудь ава­рия, то послед­ствия затро­нут и всех ее сосе­дей. Отказ от атом­ной энерге­тики — это не выход. Атом­ную энерге­тику нужно про­должать раз­ви­вать, при­чем с помощью реак­то­ров на быст­рых нейтро­нах. Да, конечно, кто-то со мной не согла­сится. В при­мер мне можно при­ве­сти исто­рию с Чер­но­былем, недав­нюю ситу­ацию на Фуку­симе-1. Я все­гда гово­рил, что вопро­сам без­опас­но­сти реак­тора нужно уде­лять осо­бое внима­ние, но слышал в ответ: «Да и так все нормально рабо­тает». Отка­зы­ваться от АЭС — не панацея, реаль­ной аль­тер­на­тивы атом­ной энерге­тике у чело­ве­че­ства пока про­сто нет. Запа­сов урана на пла­нете хва­тит на несколько десят­ков тысяч лет. А вот вопрос без­опас­но­сти стоит очень остро.

Программа по раз­ра­ботке быст­рых реак­то­ров была запущена в ФЭИ в 1950 году по иници­а­тиве А. И. Лейпун­ского, кото­рый обос­но­вал это в 1949 году (неза­ви­симо от Энрико Ферми, понявшего пер­спек­тив­ность этого направ­ле­ния на четыре года раньше), рабо­тая в США. Нам поста­вили задачу исполь­зо­вать весь добы­ва­емый уран для полу­че­ния элек­троэнергии. Дело в том, что ста­рые реак­торы исполь­зо­вали около 1% сырья, осталь­ные 99% было про­сто мусо­ром — не очень эко­номно. Задача перед нами сто­яла чрез­вы­чайно важ­ная. И мы столк­ну­лись с очень мощ­ным препят­ствием. Успех нашей работы зави­сел от ком­би­нации вели­чины, кото­рая впо­след­ствии полу­чила назва­ние «посто­ян­ная альфа». Пона­чалу нам каза­лось, что ее вообще невозможно изме­рить. Одна­жды выдающийся совет­ский уче­ный Павел Неми­ров­ский при­е­хал к нам в гости и ска­зал: «Тому, кто изме­рит эту вели­чину, можно сразу же давать зва­ние ака­демика». В конце концов наша команда спра­ви­лась с постав­лен­ной зада­чей: мы научи­лись пере­ра­ба­ты­вать 100% урана. Надо ска­зать, что над быст­рыми реак­то­рам рабо­тали все силь­нейшие державы мира: США, Франция, Герма­ния, Ита­лия, Япо­ния, Вели­ко­бри­та­ния. Но мы смогли опе­ре­дить всех в этой обла­сти.

Как тако­вых, ника­ких сек­ре­тов для уче­ных по факту не было. За гра­ницей ведь тоже рабо­тали хорошие спе­ци­а­ли­сты, кото­рые пре­красно раз­би­ра­лись в своем деле. Помню, как то ли в 1946, то ли в 1947 году при­езжал Неми­ров­ский, он читал лекцию. Слово «нейтрон» он почти шепо­том про­из­но­сил — так вот пере­сек­ре­тили. Мои слова под­твер­ждает тот факт, что в 1947 году в Шта­тах вышла книга, в кото­рой пре­дельно подробно было рас­ска­зано все о быст­рых реак­то­рах, так что ника­кой сек­рет­но­сти по факту и не было. Был один круп­ный немец­кий уче­ный Клаус Фукс. После при­хода к вла­сти Гит­лера он эмигри­ро­вал в Вели­ко­бри­та­нию, потом в декабре 1943 года пере­ехал в Лос-Аламос (США), где рабо­тал над «Ман­хэт­тен­ским про­ек­том» (раз­ра­бот­кой атом­ной бомбы). Я так думаю, Клаус при­держи­вался комму­ни­сти­че­ских взгля­дов: он из принци­пи­аль­ных сооб­раже­ний (бес­платно) пере­дал СССР многие основ­ные параметры, кото­рые нужны были для созда­ния атом­ной бомбы. Когда я был дирек­то­ром НИИАР, он при­езжал ко мне. Он был очень про­стым и милым чело­ве­ком.

Когда я при­е­хал в Обнинск в 1947 году, начал работу над кольце­вым уско­ри­те­лем. Тогда я был тео­ре­ти­ком и раз­ра­ба­ты­вал тео­рию уско­ре­ния — это была доста­точно увле­ка­тель­ная работа. Векслер одним из пер­вых в 1944 году открыл закон автофа­зи­ровки. Этот при­род­ный принцип поз­во­ляет уско­рять частицы, не выби­ва­ясь из режима уско­ре­ния сколь угодно долго — ранее подоб­ное было невозможно. Я помню, как Векслер на семи­наре Кур­ча­това впер­вые докла­ды­вал об открытии принципа автофа­зи­ровки. Кур­ча­тов зада­вал ему вопросы, но Вла­ди­мир достойно спра­вился с ними, несмотря на то, что докла­ды­вал весьма сбив­чиво. В своем докладе Векслер гово­рил об уско­ре­нии элек­тро­нов, а Алек­сандр Ильич Лейпун­ский дога­дался, что такой же принцип можно исполь­зо­вать и для про­то­нов, что было зна­чи­тельно инте­рес­ней с точки зре­ния ядер­ной физики. В итоге мы полу­чили рас­по­ряже­ние сверху закон­чить работу над уско­ре­нием элек­тро­нов и сосре­до­то­читься на работе с про­то­нами. Для этой цели были объеди­нены группы Векслера и Лейпун­ского. Алек­сандр Ильич отка­зался при­со­еди­няться к группе Векслера, руко­вод­ству­ясь принци­пом «двум мед­ве­дям в одной бер­логе не ужиться», я его под­держал, и мы отошли от раз­ра­ботки про­екта. А что каса­ется сожа­ле­ния по поводу того, что при­ш­лось отдать про­ект, то в какой-то мере было жалко, ну а что ж поде­лать, надо было рабо­тать над более важ­ным с прак­ти­че­ской точки зре­ния про­ек­том. Тем более от раз­ра­ботки про­тон­ного уско­ри­теля прак­ти­че­ской пользы так и не полу­чили.

Есть очень серьез­ный вопрос — исполь­зо­ва­ние ядер­ной энергии в воен­ных целях. Раз­ра­бо­тать атом­ную бомбу очень про­сто. Даже у Кореи она сей­час есть. Очень важно, чтобы миро­вая обще­ствен­ность обес­пе­чила невозмож­ность кустар­ного созда­ния атом­ной бомбы и еще более мощ­ной водо­род­ной бомбы. Такие ядер­ные державы, как США и Рос­сия, должны сыг­рать в этом вопросе опре­де­ляющую роль — роль сдержи­вающего элемента. А с мир­ным атомом все ясно. Как я уже гово­рил, это един­ствен­ный путь для чело­ве­че­ства. Для этого есть спе­ци­аль­ная орга­ни­за­ция МАГАТЭ, кото­рая при­звана помогать сла­бо­раз­ви­тым стра­нам в созда­нии атом­ных элек­тро­станций и не допус­кать созда­ния нового ядер­ного оружия.