Кадочников Владимир Дмитриевич

Кипучая жизнь УЭМЗ

На Уральском элек­троме­ха­ни­че­ском заводе я ока­зался совершенно слу­чайно. После окон­ча­ния инсти­тута в 1965 г. (а учи­лись мы по системе Хрущева: пол­тора года совмещали работу с уче­бой) меня рас­пре­де­лили на Ниж­не­тагильский метал­лурги­че­ский ком­би­нат. В инсти­туте я активно занимался спор­том, играл в пер­вой команде сбор­ной УПИ по руч­ному мячу и был заме­сти­те­лем пред­се­да­теля спорт­клуба. Когда я при­шел к пред­се­да­телю клуба сниматься с учета, он опе­шил: «Подо­жди, Володя, ты куда? В этом году сту­ден­че­ские игры. Если ты оста­ешься в составе команды, то это минимум 6-7 мячей в ворота про­тив­ника». Пред­се­да­тель клуба тут же позво­нил кад­ро­вику: «Этот това­рищ нужен нам здесь, в Сверд­лов­ске».

Так я остался в Сверд­лов­ске, а работу нашел на УЭМЗ (тогда завод назы­вался «Три тройки»).

Меня инте­ре­со­вали вопросы жилья — я женился. Я слышал, что на УЭМЗ строят жилье, создают хорошие усло­вия для работы. Кроме того, там была непло­хая ганд­боль­ная команда.

В отделе кад­ров со мной и разго­ва­ри­вать не стали: «Инже­неры нам не нужны». Но в этот же день я встре­тил Вадима Георги­е­вича Смо­лина (он рабо­тал в 14-м цехе). Я знал Смо­лина как спортс­мена и тре­нера. С его помощью я и попал на УЭМЗ.

Мне пред­ложили пойти в отдел глав­ного тех­но­лога тех­но­логом-литейщи­ком. Работа мне понра­ви­лась: литье под дав­ле­нием, это инте­ресно и очень ответ­ственно. Играл в ганд­бол. В принципе, все у меня скла­ды­ва­лось нормально.

И тут на моем пути встре­тился Л. А. Коре­нев, кото­рый был ком­со­мольским сек­ре­та­рем еще в сту­ден­че­ские годы. Он стал поти­хоньку затас­ки­вать меня в ком­со­мольские дела. В итоге через два года на завод­ской конфе­ренции меня избрали сек­ре­та­рем коми­тета ВЛКСМ завода.

Теперь мне при­хо­ди­лось чаще общаться с людьми, встре­чаться с руко­вод­ством. Я слышал, что дирек­тор УЭМЗ Соло­вьев очень тре­бо­ва­тель­ный, суро­вый. Благо­даря ему на заводе был поря­док, высо­кая дис­ци­плина. Дирек­тора глу­боко уважали.

Когда меня избрали сек­ре­та­рем, Соло­вьев меня при­гла­сил — позна­комиться, обго­во­рить планы. Я честно ска­зал ему: «Алек­сандр Алек­се­е­вич, я никогда не меч­тал выбиться в лидеры. Я спор­том занимаюсь, это мне нра­вится». Он отве­тил: «Руко­во­ди­тели тебя хва­лят. Думаю, спра­вишься».

Ну, зна­чит, судьба такая.

Тогда на УЭМЗ было около тысячи ком­со­мольцев. После завода Элек­тро­ав­то­ма­тики это была вто­рая по чис­лен­но­сти ком­со­мольская орга­ни­за­ция.

Сек­ре­тарь коми­тета ком­со­мола завода — долж­ность осво­бож­ден­ная, оклад 132 рубля. Когда я был инже­не­ром, полу­чал больше двух­сот руб­лей. Сто руб­лей раз­ницы — большая потеря для семьи (моя жена еще учи­лась на послед­нем курсе инсти­тута). Узнав об этом, Соло­вьев ска­зал: «Будем компен­си­ро­вать. Уме­реть не дадим».

Те годы были очень инте­рес­ными. На заводе подо­брался силь­ный кол­лек­тив, тру­до­вые семей­ные дина­стии.

Каж­дый год мы ездили на наши мини­стер­ские сорев­но­ва­ния — на пер­вен­ство Цен­траль­ного Совета. Но тут суще­ство­вала про­блема. Соло­вьев был не в вос­торге от спор­тив­ного рве­ния, потому что счи­тал: наша глав­ная задача — вка­лы­вать, а не мячи бро­сать. То одного спортс­мена началь­ник цеха не отпус­кает, то другого. Но в даль­нейшем все эти вопросы мы утрясли. Я уже стал чело­ве­ком в какой-то мере извест­ным (все-таки руко­во­ди­тель моло­деж­ного кол­лек­тива), умел дого­ва­ри­ваться с началь­ни­ками цехов. А уж если началь­ники цехов дали добро, то пред­се­да­тель проф­кома Михаил Кузьмич Овцын без вся­ких вопро­сов подпи­сы­вал наши коман­ди­ро­воч­ные документы.

У нас были хорошие спортс­мены — стрелки, волей­бо­ли­сты. У ганд­бо­ли­стов была непло­хая команда. Мы все­гда попа­дали в тройку при­зе­ров.

В 1966 г. мы обыг­рали команду масте­ров МИФИ и вышли в финал. Через неделю надо играть дальше. Тре­нер В. Г. Смо­лин зво­нит Миха­илу Кузьмичу и про­сит про­длить нашу коман­ди­ровку. Овцын пишет в ответ: коман­ди­ровка про­длена, деньги отправ­лены, полу­чайте и играйте.

На радо­стях мы немножко рас­сла­би­лись, в финале про­иг­рали команде МИФИ и ока­за­лись вто­рыми. Но Соло­вьеву об этом докла­ды­вать не стали. Когда победа — он нас при­вет­ство­вал. А если нет — так мы и не рас­ска­зы­вали. Об этом дирек­тору лучше не знать, у него много других забот.

Были у нас про­блемы с военно-пат­ри­о­ти­че­ским воспи­та­нием. С нашего завода ребят в армию не брали. Более 1000 чело­век не про­хо­дили воен­ную подго­товку. А тут как раз вышло поста­нов­ле­ние Пра­ви­тельства об обя­за­тель­ной воин­ской обя­зан­но­сти. У всех должна быть началь­ная воен­ная подго­товка.

Что делать? Как быть?

Мы посто­янно кон­так­ти­ро­вали с Лео­ни­дом Алек­се­е­ви­чем Коре­не­вым. Он уже стал помощ­ни­ком дирек­тора по кад­рам. Он был на 8 лет старше меня, армию прошел, у него име­лось два высших обра­зо­ва­ния. Мы с ним посо­ве­то­ва­лись и решили: надо свя­заться с Ела­нью. С моло­дыми ребя­тами из воен­ного округа я был зна­ком по ком­со­мольской работе. И пио­нер­ский лагерь у нас рядом с Ела­нью.

Соло­вьев вызвал нас с Коре­не­вым: «Необ­хо­димо созда­вать военно-учеб­ный пункт и лагер­ные сборы. Езжайте в Елань. Пытай­тесь дого­во­риться». Вся орга­ни­за­ция ложи­лась на ком­со­мол и пар­тий­ный коми­тет завода. Дирек­тору и без этого хлопот хва­тало.

И вот пио­нер­ская смена закан­чи­ва­ется, мы заезжаем сразу после ребя­тишек в лагерь. В авгу­сте 1968 г. мы заво­зим первую смену, весь команд­ный состав. Коман­ди­ром был пол­ков­ник Малю­тин из пер­вого отдела. Наши ком­со­мольцы, кото­рые отслужили в армии, — В. Хме­лев, В. Сама­рин, Ю. Ершов — были коман­ди­рами взво­дов. Всё как положено. Поехали в Елань, в штаб, пред­ста­ви­лись. Объяс­нили: вот такая задача нам постав­лена. Мы не про­сто за спа­сибо, мы готовы вам помогать на шеф­ских нача­лах, у нас есть хорошая стро­и­тель­ная орга­ни­за­ция. Мы в долгу не оста­немся. Вы только дайте нам возмож­ность на ваших полиго­нах пройти началь­ную воен­ную подго­товку.

Наби­рать людей на лагер­ные сборы было сложно. Многие отка­зы­ва­лись: «За свои деньги я не поеду». И тогда завод при­нял реше­ние: содержать всех на сред­ства УЭМЗ.

А тут как раз — события в Чехо­сло­ва­кии. Утром узнали — на машину и в лагерь. Успели к постро­е­нию. Наши хлопцы стоят. И Малю­тин им: «Мужики, а если что слу­чится? Если пона­до­бится уча­стие?». Мужики отве­чают: «Мы готовы при­йти на помощь брат­скому народу».

Вроде все жили в теп­лич­ных усло­виях — и тем не менее, очень ответ­ственно отнес­лись к этой задаче.

Сборы прошли успешно. Пер­вые 100 чело­век мы подго­то­вили. После этого орга­ни­зо­вали курсы в под­вале Дворца культуры. В зим­ний период мы делали по два выпуска. А летом — лагеря. Мы с Коре­не­вым прак­ти­че­ски каж­дую неделю туда ездили.

Вто­рой год воен­ных сбо­ров прошел на подъеме: многие стали про­ситься в лагеря по вто­рому разу. Понра­ви­лось: с утра — так­тика, устав­ные дела, а после обеда — спор­тив­ные меропри­я­тия: фут­бол, волей­бол между взво­дами.

В городе между тем завя­за­лось сорев­но­ва­ние между коми­те­тами ком­со­мола — кто лучше орга­ни­зо­вал началь­ную воен­ную подго­товку. Мы сорев­но­ва­лись с заво­дом имени Кали­нина и были пре­тен­ден­тами на победу. По зада­нию, в меропри­я­тиях тре­бо­ва­лось уча­стие 100-120 чело­век. А у нас трех чело­век не хва­тило. Я честно напи­сал в отчете все как есть. Но сек­ре­тарь коми­тета ком­со­мола завода имени Кали­нина, видимо, ока­зался похит­рее. Ну, и при­су­дили нам вто­рое место. Соло­вьев, кото­рому я доложил о результате, про­из­нес лишь одну фразу: «Чест­ность-то не везде спа­сает, ока­зы­ва­ется».

В эти же годы по всей стране про­хо­дили про­фес­си­о­наль­ные кон­курсы «Мастер — Золо­тые руки». Мы ежегодно про­во­дили такие кон­курсы. Сна­чала в них участ­во­вали токари и фре­зе­ровщики, потом под­клю­чи­лись мон­таж­ники и сле­сари-сборщики.

Иници­а­тива этих сорев­но­ва­ний исхо­дила от коми­тета ком­со­мола, а Соло­вьев нас под­держи­вал. Для ребят это был большой стимул: тому, кто занимал пер­вое место, при­сва­и­вался оче­ред­ной раз­ряд, вру­ча­лась небольшая премия и цен­ный пода­рок. Благо­даря этим кон­кур­сам неко­то­рые рабо­чие в корот­кий срок выросли на три раз­ряда.

Одна­жды нас с Коре­не­вым при­гла­сили в Обнинск на совеща­ние по тру­до­вым дина­стиям и кон­курсу «Мастер — Золо­тые руки». Совеща­ние про­во­дил наш министр Ефим Пав­ло­вич Слав­ский. Ока­за­лось, что в Сред­маше опе­ре­дили ком­со­мол — еще раньше стали орга­ни­зо­вы­вать ана­логич­ные состя­за­ния. «Давайте обме­ня­емся мне­ни­ями, — гово­рит Слав­ский. — Рас­скажите, где хорошо ведется работа с тру­до­выми дина­сти­ями. Под­клю­чай­тесь, кто еще не рабо­тает, пере­нимайте опыт».

Вслед за ним слово взял член ЦК ВЛКСМ Борис Нико­ла­е­вич Пас­ту­хов: «Доро­гой Ефим Пав­ло­вич! Все мы знаем, что Сред­маш — силь­ная орга­ни­за­ция. У вас много начи­на­ний. Цен­траль­ный коми­тет ком­со­мола при­нял реше­ние награ­дить лично вас высшей награ­дой ком­со­мола».

Слав­ский любил появиться не в гене­ральской форме, а запро­сто, в три­ко­таж­ной вяза­ной кофте, в рубашке без гал­стука. Выхо­дит он на три­буну и гово­рит: «Доро­гой Борис Нико­ла­е­вич, спа­сибо, мне при­ятна эта награда. У меня много наград, но награда от ком­со­мола у меня пер­вая, — навер­ное, потому, что я никогда ком­со­мольцем не был». В зале — друж­ный смех. А Слав­ский про­должает: «Я сразу вступил в пар­тию, еще в кон­ной армии Буден­ного. А сей­час отме­чаю три события: 50 лет в пар­тии, 20 лет в атом­ной отрасли и 70 лет со дня рож­де­ния».

Ефим Пав­ло­вич Слав­ский был уни­каль­ным чело­ве­ком. Нам повезло, что мы рабо­тали с таким руко­во­ди­те­лем.

Очень важ­ным и ответ­ствен­ным делом ком­со­мола была орга­ни­за­ция стро­и­тель­ных работ. Дво­рец культуры, ста­дион и спорт­зал стро­или мето­дом народ­ной стройки. В то время было запрещено стро­и­тельство культур­ных объек­тов. Но поскольку у завода деньги были, то мы и жилье стро­или, и школы. Школы 43 и 130 постро­ены на завод­ские деньги.

Надо отдать долж­ное Соло­вьеву, он доби­вался раз­реше­ния пра­ви­тельства стро­ить за счет средств соц­культ­быта. Ни пра­ви­тельство, ни мини­стер­ство не давало нам ни рубля.

Каж­дое помеще­ние было закреп­лено за каким-то цехом. Был состав­лен график стро­и­тель­ных работ, в него вклю­ча­лись все под­раз­де­ле­ния. У нас был началь­ник штаба, неофици­ально его осво­бож­дали от работы. Он согла­со­вы­вал со стро­и­те­лями график действий.

Я участ­во­вал в опе­ра­тив­ках, кото­рые про­во­дил Соло­вьев. Несмотря на свою заня­тость, стро­и­тельство он держал под при­сталь­ным кон­тро­лем. Он все­гда очень жестко рабо­тал с началь­ни­ком СМУ-3 А. А. Стам­буль­чи­ком. На неделю впе­ред все было рас­пи­сано, что нужно сде­лать стро­и­те­лям. Если не выпол­нено — отве­чай, почему не выпол­нено. В результате работа была слажен­ной.

Выйдя из ком­со­мольского воз­раста, я три года про­ра­бо­тал началь­ни­ком бюро в метал­лурги­че­ском отделе у Б. М. Лиси­хина, затем был его замом.

В 1975 г. меня рекомен­до­вали в парт­ком. До этого сек­ре­та­рем парт­кома был Георгий Пав­ло­вич Хру­сталь­ков — вете­ран войны, чело­век уже в воз­расте.

Все понимали, что парт­ком — не лакомый кусо­чек: кру­титься при­хо­ди­лось и день, и ночь, к восьми часам при­хо­дили на работу, раньше 9-10 вечера домой не воз­враща­лись.

Ну, парт­ком — махина, в орга­ни­за­ции 900 комму­ни­стов. Задачи непро­стые: идео­логи­че­ские вопросы, помощь селу, вза­имо­от­ноше­ния с город­скими вла­стями. Эти заботы ложи­лись на наши плечи. Вскоре чис­лен­ность комму­ни­стов пере­ва­лила за тысячу, и мы полу­чили права райкома — право при­ема в пар­тию и три еди­ницы осво­бож­ден­ных работ­ни­ков.

Рабо­тая в парт­коме, я ближе позна­комился с Соло­вье­вым. Это был руко­во­ди­тель очень сдер­жан­ный: он никогда не шумел, не кри­чал, спо­койно и очень внима­тельно выслу­ши­вал собе­сед­ника и потом давал пра­виль­ную, трез­вую оценку.

С Алек­сан­дром Алек­се­е­ви­чем и рабо­тать было хорошо, и отды­хать очень инте­ресно. Помню, втроем летим из Москвы: Соло­вьев, Овцын и я. А уже выпал снежок, октябрь. Садимся в машину: дирек­тор, как все­гда, впе­реди, мы сзади. Соло­вьев спраши­вает шофера Тока­рева: «Вик­тор Нико­ла­е­вич, ну как дела, чем занимался?». Тот отве­чает: «Вчера съез­дил за гри­бами». «Как — за гри­бами?!».

А надо ска­зать, что Соло­вьев был вели­кий рыбак и заяд­лый гриб­ник. И еще одно у него было хобби: как только чагу в лесу уви­дит, тут же ее сре­зает. Потом отдает в 40-й цех, там ее обра­ба­ты­вают, сушат и точат из нее изде­лия под яшму Поэтому Соло­вьев, услышав про грибы, сразу решил: «Зав­тра едем». А у нас назав­тра — засе­да­ние парт­кома. Я говорю: «Нет, дру­зья, зав­тра ничего не вый­дет». Вижу, они при­уныли. Мол­ча­ние дли­лось минут пять. Потом Алек­сандр Алек­се­е­вич гово­рит: «Вла­ди­мир Дмит­ри­е­вич, а у нас парт­кома в рабо­чее время не бывает?». «Нет, обычно мы в 16-15 начи­наем», — говорю. «Так мы с Кузьми­чом до этого времени пять раз успеем», — гово­рит Соло­вьев.

В чет­верг я при­шел в парт­ком, готов­люсь к засе­да­нию. Ближе к четырем начи­наю вол­но­ваться: при­едут — не при­едут? Кво­рума не будет — не имеем права при­нимать реше­ния. Собра­лись члены парт­кома — двоих нет. Я молчу, не рас­ска­зы­ваю, где они. «Где Кузьмич-то? — перего­ва­ри­ваются това­рищи. — Да и Соло­вьева нету».

За пять минут до начала дверь откры­ва­ется, оба вхо­дят. Соло­вьев обычно при гал­стуке, костюм отутюжен. Да и Овцын тоже никогда нарас­пашку не ходил. А тут — Алек­сандр Алек­се­е­вич в каком-то ста­ром пиджаке, в чер­ной водо­лазке. И Кузьмич при­мерно в таком же наряде.

Ну, кво­рум есть, можно начи­нать. Пока идет чей-то доклад, я посылаю Соло­вьеву записку: «Ну и как?». Он пишет: «2 в». Понимаю: 2 ведра рыжи­ков. А рыжики-то вкус­ная такая штука!

После засе­да­ния спраши­ваю: «Зав­тра меня в само­волку отпус­ка­ете?». Съез­дил и я, место нашел, ведерка пол­тора гри­боч­ков набрал. Из-под снега, но их хорошо было видно.

Алек­сандр Алек­се­е­вич был не прочь поиг­рать в бильярд, но очень не любил про­иг­ры­вать — начи­нал нерв­ни­чать. Лучше всех у нас играл Игорь Оре­хин. И он, хит­ро­ван такой, неза­метно делал так, чтобы Соло­вьев все­гда выиг­ры­вал. Оре­хин — кон­тро­ли­рующая орга­ни­за­ция, он в любое время мог закрыть про­из­вод­ство как началь­ник пожар­ной части. Но у Соло­вьева с ним все­гда были отлич­ные отноше­ния.

Нам при­хо­ди­лось при­нимать много гостей (даже мини­стра обо­роны Усти­нова при­нимали), но эти рас­ходы мы никогда не покры­вали из завод­ской казны. Алек­сандр Алек­се­е­вич не поз­во­лял этого делать.

Запом­нился и такой слу­чай. Нас с Соло­вье­вым при­гла­сили в обком. Сообщают: бюро обкома при­няло реше­ние стро­ить дорогу Саров — Сверд­ловск (350 км) мето­дом народ­ной стройки. Всё с нуля.

Мы посмот­рели карту. Каж­дому району города Сверд­лов­ска отво­дился опре­де­лен­ный уча­сток дороги для стро­и­тельства. Алек­сандр Алек­се­е­вич, как все­гда, посе­то­вал: при­дется людей отвле­кать, вкла­ды­вать ресурсы. Но надо, реше­ние при­нято.

Пер­вый сек­ре­тарь обкома Е. П. Степа­нов собрал дирек­то­ров, повез пока­зать уча­сток, а там тайга непро­лаз­ная. И вот тут очень хорошо про­явился хозяйствен­ный опыт Соло­вьева. Он с ходу сори­ен­ти­ро­вался: «Давайте, мы валим лес — и на этом закан­чи­ваем. Зем­ля­ными рабо­тами уже не занима­емся».

Силами граж­дан­ской обо­роны мы в крат­чайшие сроки весь лес сру­били — и на этом эпо­пея Уральского элек­троме­ха­ни­че­ского там закон­чи­лась. А дорогу эту стро­или ещё лет пят­на­дцать. Усло­вия были тяже­лейшие. Зато районы полу­чили от этого очень много, каж­дый создал свой уча­сток дороги.

Дальше судьба сложи­лась так, что я ушел сна­чала сек­ре­та­рем в райком, потом пер­вым сек­ре­та­рем в гор­ком КПСС. Был чле­ном ЦК КПСС, депу­та­том Вер­хов­ного Совета, депу­та­том Госу­дар­ствен­ной думы тре­тьего созыва.

При­хо­ди­лось общаться с Соло­вье­вым уже на другом уровне. Было немало пору­че­ний — от сельских дел до помощи при стро­и­тельстве, и все вопросы дирек­тор решал быстро и дело­вито.