Дрожкин Валерий Николаевич

Внештатные ситуации – будни конструктора

Мои роди­тели рабо­тали на судо­стро­и­тель­ном заводе в Сормово. Отец учился в промыш­лен­ной ака­демии в Ленинграде, на кораб­ле­стро­и­тель­ном факуль­тете. После школы и я решил подать заяв­ле­ние на Кораб­ле­стро­и­тель­ный факуль­тет — только в Поли­тех­ни­че­ский инсти­тут им. А. А. Жда­нова, на отде­ле­ние «Сило­вые и судо­вые уста­новки». После окон­ча­ния всю нашу группу из 23 чело­век напра­вили на пред­диплом­ную прак­тику, в ОКБ, кото­рым руко­во­дил сам И. И. Афри­кан­тов, в бюро по про­ек­ти­ро­ва­нию атом­ных энерге­ти­че­ских сило­вых уста­но­вок. Нас не посвящали в суть истин­ного профиля дея­тель­но­сти КБ. На тот момент мы рас­по­лагали информацией лишь о том, что бюро занима­ется про­ек­ти­ро­ва­нием АЛ «Ленин». Каж­дого из 23 чело­век опре­де­лили в раз­лич­ные отделы.

В авгу­сте мы при­шли на про­из­вод­ствен­ную прак­тику, и нас сразу же назна­чили на долж­ность тех­ни­ков. В то время тех­ник имел оклад в 400 руб­лей. Это было в два раза больше, чем наша сту­ден­че­ская стипен­дия. Кстати, стипен­дию нам оста­вили. Для ори­ен­ти­ровки скажу, что буханка ржа­ного хлеба тогда сто­ила 1 руб. 40 коп., пше­нич­ного (белого) — 1 руб. 80 коп. Так что зарплата — это была пер­вая радость от устройства на работу, что доба­вило нам энту­зи­азма.

Зда­ние, где в то время рас­по­лага­лось кон­струк­тор­ское бюро под управ­ле­нием И. И. Афри­кан­това, было синего цвета. Нас поса­дили в сво­бод­ное, про­стор­ное помеще­ние, кото­рое было хорошо освещено; под пото­лок тяну­лись высо­кие окна, стены в кори­до­рах, к слову, были стек­лян­ные. Здесь рас­по­лага­лось бюро, раз­ра­ба­ты­вавшее обо­ру­до­ва­ние паро­про­из­во­дящих уста­но­вок, от реак­тора до теп­ло­обмен­ни­ков, от фильтров до компен­са­то­ров объёма (так раньше назы­ва­лись компен­са­торы дав­ле­ния), куда нас и опре­де­лили.

Пред­диплом­ная прак­тика пере­росла в раз­ра­ботку диплом­ного про­екта. Для этого всем дали общую тему: «Атом­ная энерге­ти­че­ская уста­новка мощ­но­стью 10 000 л.с. для мор­ского тан­кера», и выде­лили три чер­теж­ных щитка на группу 5 чело­век. Рас­чёт­чики счи­тали, чер­тёж­ники чер­тили — и все себе нахо­дили место. На тот момент про­ек­ти­ро­ва­лась уста­новка вто­рого поко­ле­ния ОК-300, шел тех­ни­че­ский про­ект, т.е. пол­ное обес­пе­че­ние дан­ной уста­новки не в кон­струк­тив­ном испол­не­нии, а в дока­за­тель­ном: с чер­тежами, рас­чё­тами проч­но­сти, теп­логид­рав­ли­кой и био­логи­че­ской защи­той.

Про­ек­тан­том био­логи­че­ской защиты для про­екта ОК-300 на тот момент было КБ «Мала­хит» в Санкт-Петер­бурге. Так вот, нам пред­ложили этот про­ект при­нять за основу, так как защита диплом­ного про­екта пред­сто­яла непо­сред­ственно в ОКБ. Учи­ты­вая, что наша группа про­ек­ти­ро­вала уста­новку парал­лельно с базо­вой уста­нов­кой, к нам часто под­хо­дили кон­струк­торы отдела, пред­лагая что-то изме­нить, или про­ве­ряли аль­тер­на­тив­ные вари­анты испол­не­ния отдель­ных элемен­тов обо­ру­до­ва­ния и раз­водки тру­бопро­во­дов. Успешно обос­но­вав и защи­тив его на «отлично» 7 марта 1961 года, я имел право на месяц отдыха. Но в это же время заверши­лась раз­ра­ботка тех­ни­че­ского про­екта уста­новки ОК-300, и пред­сто­яло выпу­стить «кор­рек­ти­ро­ван­ный техпро­ект» и при­ступить к раз­ра­ботке рабо­чих чер­тежей. Сроки были минималь­ные, нужны были люди и меня попро­сили выйти на работу уже с 10 марта 1961 г., что и стало для меня точ­кой отсчёта офици­аль­ной работы в ОКБМ.

Напра­вили меня в бюро компо­но­вок. Это бюро иначе как «звезд­ным» назвать нельзя. Возглав­лял его Семён Изра­и­ле­вич Май­зус, высо­кий, чуть суту­лившийся моло­дой ещё чело­век лет 35. В после­дующем он стал началь­ни­ком реак­тор­ного отдела, лау­ре­а­том Госу­дар­ствен­ной премии. Семён Май­зус был большим тех­ни­че­ским поли­ти­ком, умевшим и глав­ную идею про­екта опре­де­лить, и людей рас­ста­вить, и шут­ли­вым креп­ким словцом под­бод­рить отстающего.

Мне дали место у стены. За пер­вым чер­теж­ным щит­ком у окна рабо­тал Спар­так Артемо­вич Бадей­нов, мало того, что талант­ли­вый кон­струк­тор, он был и тех­ни­че­ским худож­ни­ком. Евге­ний Васи­лье­вич Кома­ров, впо­след­ствии Глав­ный инже­нер ОКБМ. При мне он вел био­логи­че­скую защиту, гото­вил, как кратко про­из­но­сили — ТЗ на БЗ, т.е. тех­ни­че­ское зада­ние на био­логи­че­скую защиту. Борис Михай­ло­вич Михай­лов, один из самых пожи­лых кон­струк­то­ров отдела. Очень энергич­ный и жиз­не­ра­дост­ный чело­век. Он занимался комму­ни­каци­ями пара, прак­ти­че­ски внед­рял новый тип паро­вых задвижек.

Губа­нов Кон­стан­тин Нико­ла­е­вич, «тру­до­вая лошадка» бюро. Ему пору­ча­лась раз­водка самых слож­ных комму­ни­каций. Он же занимался про­ри­сов­кой самых затес­нен­ных мест. Любил шутить, был хорошим шахма­ти­стом, позд­нее возгла­вил это бюро.

Сая­нов Дмит­рий Ива­но­вич, наи­бо­лее близ­кий мне по воз­расту кон­струк­тор бюро. Он фак­ти­че­ски стал моим настав­ни­ком, такого термина в то время не при­ме­ня­лось, но чаще всего с вопро­сами я обращался именно к нему.

Григо­рьев Юрий Серге­е­вич, уни­каль­ный кон­струк­тор уже потому, что был един­ствен­ным схемщи­ком-режимщи­ком в отделе. Это им были взращены будущий бле­стящий эру­дит, началь­ник бюро Борис Ефимо­вич Раби­но­вич, кото­рый сам, в свою оче­редь вырас­тил будущих началь­ни­ков отдела и глав­ных кон­струк­то­ров И.В.Серова и С.М.Нее­вина.

Нико­лай Алек­сан­дро­вич Телен­ков сидел за послед­ним щит­ком в ряду. Как кон­струк­тору, ему пору­ча­лись не очень слож­ные чер­тежи, но талант его был не в про­ек­ти­ро­ва­нии, а в оформ­ле­нии демон­страци­он­ных чер­тежей.

Два уни­каль­ных документа было создано в нашем бюро: «Времен­ные тех­ни­че­ские усло­вия на изго­тов­ле­ние обо­ру­до­ва­ния…» и «Времен­ные тех­ни­че­ские усло­вия на изго­тов­ле­ние тру­бопро­во­дов и мон­таж обо­ру­до­ва­ния».

В после­дующем Времен­ные ТУ в тече­ние более 30 лет поль­зо­ва­лись спро­сом чуть ли не во всех кон­струк­тор­ских отде­лах ОКБМ, а также на заво­дах-изго­то­ви­те­лях и стро­и­те­лях. Веде­ние их под­держи­ва­лось в посто­ян­ном тех­ни­че­ски-современ­ном состо­я­нии. О вос­тре­бо­ван­но­сти ВТУ гово­рит коли­че­ство изме­не­ний, кото­рые были вне­сены в них: зна­чит, докумен­тами поль­зо­ва­лись, с ними спо­рили и стреми­лись уточ­нить, при­бли­зить к кон­крет­ным усло­виям.

Спро­ек­ти­ро­ван­ные нашим бюро сборки и детали изго­тав­ли­ва­лись в цехах Маши­но­стро­и­тель­ного завода. Это были так назы­ва­емые путе­вые детали тру­бопро­во­дов, кото­рые не вызы­вали серьез­ных затруд­не­ний у опыт­ных масте­ров завода. Более сложно шло изго­тов­ле­ние обо­ру­до­ва­ния и труб на Адми­рал­тейском заводе, где вёлся мон­таж нашей уста­новки. Ездили мы туда по оче­реди, на 3 недели.

В одну из пер­вых коман­ди­ро­вок я столк­нулся с про­блемой усадки свар­ных швов. При форми­ро­ва­нии бака ЖВЗ, как его тогда звали, торце­вые стенки бака «всо­са­лись» к цен­тру бака на 10 — 20 мм. Формально кон­струк­то­рами бака были про­ек­танты объекта, ленинградцы, но их забо­той была проч­ность бака-фун­дамента, на кото­рой эти мил­лиметры не ска­за­лись. Для ОКБМ же бак служил био­логи­че­ской защи­той, и уже в те времена к ней отно­си­лись с большим уваже­нием. Сде­лали подроб­ные обмеры усадки сте­нок, про­вели рас­четы и при­няли совмест­ное реше­ние на уста­новку допол­ни­тель­ной био­логи­че­ской защиты. Слу­чай с баком послужил мне хорошим уро­ком как с чисто тех­но­логи­че­ской сто­роны (впо­след­ствии мне самому при­ш­лось про­ек­ти­ро­вать пер­вый в ОКБМ бак МВЗ), так и в деле кон­такта с контр­аген­тами, кото­рым мы выда­вали тех­ни­че­ское зада­ние.

При раз­ра­ботке новой уста­новки серии 650 ОКБМ при­няло на себя новые про­ект­ные обя­зан­но­сти. Если раньше на кон­струкции био­логи­че­ской защиты мы выда­вали тех­ни­че­ское зада­ние другому про­ек­танту, а потом про­ве­ряли комплект его рабо­чих чер­тежей на соот­вет­ствие сво­ему ТЗ, то теперь было при­нято реше­ние раз­ра­ба­ты­вать чер­тежи БЗ самим. Для реа­ли­за­ции этого реше­ния в начале 1966г. было создано новое бюро. Так, при­е­хав из оче­ред­ной коман­ди­ровки с мон­тажа уста­новки ОК-300, я узнал, что рабо­таю в новом бюро по раз­ра­ботке био­логи­че­ской защиты новой уста­новки серии 650. Пер­вое время работа была насыщен­ная и инте­рес­ная. При­ш­лось столк­нуться с новыми мар­ками стали, с новыми тех­но­логи­ями сварки, с новыми мате­ри­а­лами био­за­щиты.

Тес­нейшая связь кон­струк­то­ров био­логи­че­ской защиты была с рас­чет­чи­ками-физи­ками. Во времена раз­ра­ботки пер­вых уста­но­вок около щит­ков кон­струк­то­ров сто­яли тех­но­логи, чтобы подго­то­вить тех­но­логию одно­временно с выпус­ком чер­тежа. Так и в начале раз­ра­ботки уста­новки 3 поко­ле­ния все пере­чис­лен­ные рас­чет­чики-физики при­хо­дили в отдел прак­ти­че­ски еже­дневно, дели­лись результа­тами своих рас­че­тов, искали вме­сте с кон­струк­то­рами оптималь­ные наборы мате­ри­а­лов защиты.

В конце 1975г. ОКБМ полу­чило тех­ни­че­ское зада­ние на раз­ра­ботку 3-х вари­ан­тов уста­но­вок оди­на­ко­вой мощ­но­сти, но с раз­лич­ным набо­ром основ­ного обо­ру­до­ва­ния.

Пер­выми двумя вари­ан­тами шли уста­новки с реак­то­рами тра­дици­он­ного на тот момент типа, то есть с при­ну­ди­тель­ной цир­ку­ляцией теп­ло­но­си­теля. Тре­тьим вари­ан­том пред­лага­лось раз­ра­бо­тать уста­новку с реак­то­ром на есте­ствен­ной цир­ку­ляции (ЕЦ) теп­ло­но­си­теля 1 кон­тура. Все дружно вклю­ча­лись в работу. И это при сохра­не­нии за нами задачи обслужи­ва­ния мон­тажа на заво­дах-стро­и­те­лях.

Поиск оптималь­ного вари­анта уста­новки на ЕЦ шел широ­ким фрон­том. К рабо­там были при­вле­чены кон­струк­торы, рас­чет­чики и испыта­тели почти всех под­раз­де­ле­ний ОКБМ. Исполь­зо­ва­лись все наи­бо­лее ориги­наль­ные тех­ни­че­ские реше­ния, кото­рые могли сни­зить габа­риты паро­ге­не­ри­рующего блока. К сожа­ле­нию, даже сей­час я не могу назвать и пере­чис­лить эти реше­ния, т.к. они и поныне являются «ноу-хау» фирмы. Инте­рес­ная поис­ко­вая работа спо­соб­ство­вала акти­ви­за­ции изоб­ре­та­тельской дея­тель­но­сти кон­струк­то­ров. Много кон­струк­тор­ских реше­ний было защищено автор­скими сви­де­тельствами. Не все они вошли в осуществ­лен­ный вари­ант уста­новки, но сам процесс поиска спо­соб­ство­вал твор­че­скому росту кон­струк­то­ров.

Раз­ра­ботка вари­ан­тов ПГБ шла уже к заверше­нию, но в дело вмешался слу­чай. И слу­чай этот свя­зан с новой только что раз­ра­бо­тан­ной кон­струкцией паро­ге­не­ра­тора. Встал вопрос о сро­ках. До конца отве­ден­ного для раз­ра­ботки про­екта срока оста­ва­лось бук­вально 2-3 месяца. Наш руко­во­ди­тель при­нял очень важ­ное и сме­лое орга­ни­за­ци­он­ное реше­ние: раз­ра­бо­тать новый вари­ант ПГБ с паро­ге­не­ра­то­ром нового типа.

Вари­ант пору­чено было раз­ра­бо­тать С.И.Евсе­еву — моло­дому талант­ли­вому кон­струк­тору, кото­рый сумел объеди­нить в своем вари­анте, наряду с новым паро­ге­не­ра­то­ром, целых семь принци­пи­ально новых элемен­тов, раз­роз­ненно при­ме­нявшихся до этого как в действующих АППУ, так и в поис­ко­вых вари­ан­тах уста­но­вок.

Новый блок «тянул» за собой раз­ра­ботку чер­тежей новой компо­новки, схемы био­логи­че­ской защиты, раз­де­лов пояс­ни­тель­ной записки и многих других докумен­тов. Как и в дале­ком уже 1961 году, без при­каза «сверху» кон­струк­торы сами про­длили свой ненорми­ро­ван­ный рабо­чий день. Уста­новка с бло­ком вари­анта Евсе­ева успела к сроку и в после­дующем стала базо­вым вари­ан­том, кото­рый и был осуществ­лен «в металле».

Внештат­ными ситу­аци­ями можно назвать нашу еже­днев­ную дея­тель­ность. Задача кон­струк­тора в чём состоит? Создать какую-то уста­новку, спро­ек­ти­ро­вать, соста­вить техпро­ект и пред­ста­вить её на утвер­жде­ние. Рабо­чий тех­ни­че­ский про­ект дела­ется на гото­вом мате­ри­але, никто ничего не счи­тает, только чер­тят. И эти чер­тежи тех­но­лог берет на её обра­ботку.

Внештат­ная ситу­ация: мы уже подпи­са­лись, что раз­водка тру­бопро­вода, пита­тель­ной воды нужно сдать к такому-то сроку. Вдруг при­хо­дит рас­чет­чик и гово­рит, что у него обра­ботка дан­ного мате­ри­ала не про­хо­дит. Тут может быть много чего: либо труба не пра­вильно согнута, либо опора не там постав­лена, и про­чее. И тут начи­на­ешь уже думать, что необ­хо­димо испра­вить, чтобы кар­тина сложи­лась.

При работе над про­ек­том ОК-650 сложи­лась сле­дующая ситу­ация. Вокруг реак­тора рас­по­лага­лось 12 паро­ге­не­ра­то­ров, счи­та­лось, что при выходе из строя одного ПГ, паро­про­из­во­ди­тель­ность уста­новки упа­дет всего на 8 %. На общем виде это смот­ре­лось вполне при­ем­лемо, но когда наше бюро стало про­ри­со­вы­вать био­логи­че­скую защиту и бак МВЗ, то про­блемы изго­тов­ле­ния стали выхо­дить на пер­вое место. Было при­нято опе­ра­тив­ное реше­ние о сокраще­нии коли­че­ства ПГ до 8 штук.

После того как спро­ек­ти­ро­вали уста­новку должен быть изго­тов­лен опыт­ный обра­зец соот­вет­ствующего обо­ру­до­ва­ния. Для этого в ОКБМ были созданы стенды. Необ­хо­димо было создать прав­допо­доб­ные усло­вия для апро­би­ро­ва­ния обо­ру­до­ва­ния. В исто­рии предпри­я­тия сохра­ни­лось воспоми­на­ние о работе на стенде. Мы ими­ти­ро­вали свар­ное соеди­не­ние в масштабе 1:5, в итоге полу­чался блин соразмерно автомо­биль­ному колесу. И как в реаль­ном корпусе реак­тора то опус­кали, то под­нимали дав­ле­ние. При лабо­ра­тор­ном иссле­до­ва­нии выяс­ни­лось, что стенд должен выдержать 11 тысяч раз пере­пады дав­ле­ния. Прошло 11 тысяч раз, а нам инте­ресно, когда же он не выдержит? Попыта­лись дове­сти до 12 тысяч раз, так вот до этого пока­за­теля стенд не дора­бо­тал. Это мы про­де­лали не для забавы, а ради экс­пе­римента, чтобы пока­зать, насколько у нас пред­ска­зу­емы рас­чёты и насколько они будут совпа­дать с прак­ти­кой. Дан­ный экс­пе­римент мы про­де­лы­вали не еди­ножды с пред­ва­ри­тель­ными дора­бот­ками и модер­ни­за­ци­ями. За это нас вызвали на совеща­ние к замми­ни­стру судо­стро­е­ния, где при­ш­лось оправ­ды­ваться, что дан­ная ситу­ация со стен­дом не непред­ви­ден­ные обсто­я­тельства, а науч­ный экс­пе­римент.

В конце 1967 года отдел празд­но­вал победу, была сдана в экс­плу­а­тацию уста­новка ОК-300, пер­вый мой «металл», в рож­де­нии кото­рого я при­нял уча­стие. Изго­тов­ле­ние 650 еще не нача­лось, слиш­ком одно­тип­ная и моно­тон­ная работа с дли­тель­ным цик­лом от одного вари­анта про­екта к другому тол­кала на поиск чего-то более интен­сив­ного. У кон­струк­то­ров свой прогресс, свои достиже­ния, а мы уже наи­зусть выучив свою работу, заску­чали. Под раз­ными пред­логами кон­струк­тора стали ухо­дить из бюро.

В марте 1970 года мне пред­ложили новую работу. Я согла­сился, и сме­нил работу в бюро спе­ци­зо­ляции на выбор­ную — в парт­бюро, — на 2 года, а потом ещё на один год, — в парт­коме ОКБМ. Но хорошо там, где нас нет. К нам про­са­чи­ва­лась информация о новых инте­рес­ных про­ек­тах, и я опять попро­сился вер­нуться к кон­струк­тор­ской дея­тель­но­сти.

Меня назна­чили началь­ни­ком бюро компо­но­вок недавно создан­ного под­раз­де­ле­ния. Далее у нас нача­лась очень интен­сив­ная работа. Был орга­ни­зо­ван отдел по обслужи­ва­нию экс­плу­а­ти­рующихся уста­но­вок. И, чтобы не было скучно, давали задачи на про­ек­ти­ро­ва­ние раз­лич­ных уста­но­вок. Этих лег­ко­вес­ных про­ек­тов были десятки. Среди них были и неосуществ­лен­ные, напри­мер, «Саха-92» мощ­но­стью 1 МВт. Я был руко­во­ди­те­лем дан­ного про­екта. На нём выросло не одно поко­ле­ние сту­ден­тов. Когда послед­ние только при­хо­дят на работу им зача­стую не дают допуск к сек­рет­ной докумен­тации, и они прак­ти­куются на «Сахе».

В даль­нейшем, благо­даря сту­ден­там-диплом­ни­кам были выпол­нены про­ра­ботки АЭС типа «Саха-92» мощ­но­стью до 3 МВт(э), а также вари­анты пла­ву­чих АЭС с этой уста­нов­кой. В 1992 году мы пред­ста­вили на кон­курс «Малая энерге­тика» реклам­ный про­ект атом­ной элек­тро­станции «Саха-92» элек­три­че­ской мощ­но­стью 1 МВт. Про­ект удо­сто­ился 2-го места, что вполне пре­стижно, т.к. 1-ое место решено было не при­суж­дать.

Пар­тий­ная дея­тель­ность. После окон­ча­ния инсти­тута в 1961 году я стал слуша­те­лем в Вечер­нем уни­вер­си­тете марк­сизма-лени­низма. Там я про­учился два года и полу­чил диплом по его окон­ча­нии в 1964 году. Хотя на тот момент дан­ный диплом не при­зна­вался докумен­том о высшем обра­зо­ва­нии, но, тем не менее, зна­ния там давали весьма инте­рес­ные и полез­ные.

Мне рекомен­до­вали орга­ни­зо­вать кружок среди ком­со­мольцев, где я читал моло­дежи курс марк­сист­ской фило­софии. Фак­ти­че­ски, курс вклю­чал в себя изу­че­ние вопро­сов моло­дёж­ной поли­тики, в какой-то степени искусств, религии.

В 1967 года меня при­няли в члены КПСС, потом избрали в парт­бюро. Здесь мы гото­вили доклады по про­из­вод­ствен­ной дея­тель­но­сти. А в 1970 года я стал сек­ре­та­рем парт­бюро Кон­струк­тор­ского отдела, как раз нака­нуне 100-летия со дня рож­де­ния В. И. Ленина, так что торже­ствен­ное собра­ние, посвящен­ное этой дате, дове­лось вести мне.

По проше­ствии нескольких лет, пар­тия само­ро­спу­сти­лась, и, в даль­нейшем, я был избран депу­та­том Горь­ков­ского город­ского совета по Мос­ков­скому району. Там я с 1990 — 1993 гг. был депу­та­том в комис­сии по глас­но­сти, где мы выпус­ками печат­ные изда­ния и коор­ди­ни­ро­вали митинги и шествия, и в комис­сии по мате­рин­ству и дет­ству. Здесь я занимался орга­ни­за­цией дет­ского пита­ния на молоч­ной кухне. Времена тогда, сами зна­ете, были непро­стыми.

Жена моя, Анна Бори­совна Чер­но­верх­ская, тепло отзы­ва­лась о тех 33-х годах, когда нахо­дясь в сте­нах ОКБ, рабо­тала со всей отда­чей и неис­ся­ка­емым энту­зи­азмом. Наш сын Дмит­рий пошел в программи­ро­ва­ние и осно­вал с това­рищем свою фирму по управ­ле­нию процес­сом про­из­вод­ства. Но вот внуки вер­ну­лись к атом­ной энерге­тике.

Внучка Дарья окон­чила Поли­тех­ни­че­ский инсти­тут с крас­ным дипломом и устро­и­лась в Нижего­род­скую инжи­ринго­вую компа­нию «Атомэнергопро­ект» и парал­лельно окон­чила Высшую школу эко­номики. Участ­во­вала в раз­лич­ных меж­ду­на­род­ных кон­кур­сах по атом­ным про­блемам, и весьма успешно. На неё обра­тили внима­ние. При­гла­сили в Москву и рекомен­до­вали в Фин­лян­дию быть пред­ста­ви­те­лем с фин­ской сто­роны по при­емке про­ект­ной докумен­тации атом­ной станции.

Внук мой, Степан Дмит­ри­е­вич, также окон­чил Поли­тех­ни­че­ский инсти­тут им. А. А. Жда­нова, и, будучи в ОКБМ про­явил инте­рес в работе 45 отдела. На прак­тику его послали на АЭС «Кольская» в г. Поляр­ные зори, после чего он решил там остаться. Сей­час он рабо­тает опе­ра­то­ром реак­тор­ного зала.

У меня, в своё время, была книжка, куп­лен­ная лет 30 тому назад, о том, каковы пер­спек­тивы энерге­тики в целом. Сле­дуя ей, в наши дни нефть кон­ча­ется, газ, а атом­ная энерге­тика должна была занять, боюсь назы­вать такие цифры, около 30%. Нахо­дят все новые место­рож­де­ния полез­ных ископа­емых, а раз­ви­тие атом­ной отрасли при­оста­но­ви­лось.

Франция достигла сво­его «потолка» в исполь­зо­ва­нии атом­ной энерге­тики, Герма­ния обхо­дится нашими нефтью, газом и спо­койна. Зачем ей пси­хо­логи­че­ски травми­ро­вать свой народ? Важ­ную роль играет сто­и­мость элек­троэнергии. Воз­об­нов­ля­емая энерге­тика имеет свои огра­ни­че­ния по лока­ли­за­ции, площади размеще­ния и эффек­тив­но­сти выра­ботки энергии.

Несмотря на эти факты, атом­ная энерге­тика будет раз­ви­ваться в даль­нейшем, но малыми темпами. Новые АЭС будут стро­иться, рабо­тающие постепенно усо­вершен­ствуются, но гло­баль­ного пере­хода на атом­ную энерге­тику, всё же, не слу­чится. Атом­ная энерге­тика никогда ранее не была основ­ным источ­ни­ком энергии.