Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Дакалова Татьяна Сергеевна

С 1968 года, после окон­ча­ния с отли­чием химфака МГПУ им В. И. Ленина, 40 лет рабо­тала во ВНИИ хими­че­ской тех­но­логии. Прошла путь от инже­нера до началь­ника лабо­ра­то­рии. Соав­тор 14-ти автор­ских сви­де­тельств. Награж­дена меда­лями «Вете­ран труда» и «В память 850-летия Москвы», зна­ком «Вете­ран атом­ной энерге­тики и промыш­лен­но­сти», нагруд­ным зна­ком «Изоб­ре­та­тель СССР», юби­лей­ной меда­лью «100 лет Проф­сою­зам Рос­сии», дипломом лау­ре­ата кон­курса «Тру­до­вая Рос­сия» (2001г.), Почет­ной грамо­той мини­стра Мина­тома «За актив­ную и пло­до­твор­ную работу в ста­нов­ле­нии и раз­ви­тии атом­ной промыш­лен­но­сти, науки и тех­ники».
Дакалова Татьяна Сергеевна

Я роди­лась в 1946 году в Москве в про­стой совет­ской семье. Мой отец был маши­ни­стом паро­воза, а мама — гор­ным инже­не­ром. Сразу после окон­ча­ния инсти­тута в ноябре 1940 г. маму напра­вили на работу на Урал, где она всю войну тру­ди­лась началь­ни­ком смены на руд­нике на обога­ти­тель­ной фаб­рике. Пона­чалу ей было очень трудно осво­иться на таком тяже­лом про­из­вод­стве — соп­ли­вой дев­чонке, да еще и моск­вичке, выросшей в цен­тре, в Ворот­ни­ков­ском пере­улке, нелегко было руко­во­дить кол­лек­ти­вом рабо­чих, корен­ных уральцев, кото­рые были намного старше и опыт­нее ее, отно­си­лись к ней с недо­ве­рием и часто над ней под­шу­чи­вали, оце­ни­вая реакцию моло­дого инже­нера. При­хо­ди­лось сорев­но­ваться с другими сме­нами, кото­рыми руко­во­дили много­опыт­ные сотруд­ники, кото­рые умели сами в слу­чае необ­хо­димо­сти, не дожи­да­ясь спе­ци­а­ли­стов, выпол­нить и сле­сар­ные работы, и небольшой ремонт обо­ру­до­ва­ния. Есте­ственно, что мама этими навы­ками не вла­дела, и в пер­вое время ее смена была в числе отстающих. Жур­на­лист и писа­тель­ница Татьяна Тэсс напи­сала о моей маме ста­тью в газете "Изве­стия" за 19 фев­раля 1943 г., ста­тья занимает целый под­вал и назы­ва­ется «Мой дом на горе…». Ста­тья была про­чи­тана по радио 11 марта 1943 г. артист­кой О. Крас­нуш­ки­ной. Мама подумала: «Почему мои сопер­ники делают для фронта больше, чем я?» — и решила их обогнать. Она обсто­я­тельно про­ана­ли­зи­ро­вала все процессы и поняла, как можно их опти­ми­зи­ро­вать. В результате мамина бригада ока­за­лась в числе пере­до­вых. Мама награж­дена меда­лями «За тру­до­вую доб­лесть», «За доб­лест­ный труд в Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне», «30-летие победы в ВОВ», «За доб­лест­ный труд в ознаме­но­ва­ние 100-летия В. И. Ленина". Мама рабо­тала в Мини­стер­стве чер­ной метал­лургии и в Госплане СССР.

В 1968 г., окон­чив с отли­чием хими­че­ский факуль­тет МГПУ им. В. И. Ленина, я при­шла на работу во ВНИИ хими­че­ской тех­но­логии. ВНИ­ИХТ — леген­дар­ная «Десятка» (НИИ-10) или, как его еще негласно назы­вали, «ура­но­вый инсти­тут» был в то время одним из круп­нейших науч­ных инсти­ту­тов. Тема­тика инсти­тута была весьма масштаб­ной и затраги­вала прак­ти­че­ски все гид­роме­тал­лурги­че­ские процессы атом­ной отрасли — от гео­лого­раз­ведки ура­но­вых место­рож­де­ний и место­рож­де­ний ред­ких метал­лов и золота, обогаще­ния ура­но­вых руд и до раз­ра­ботки тех­но­логий полу­че­ния высо­ко­обогащен­ного U235 и мате­ри­а­лов, при­год­ных для плавки (U, Pu), а также топ­лив­ных таб­ле­ток для твэ­лов АЭС. В инсти­туте была и лабо­ра­то­рия по раз­ра­ботке и син­тезу ионо­обмен­ных мате­ри­а­лов. Впо­след­ствии был построен отдель­ный корпус, в кото­ром нара­ба­ты­ва­лись круп­ные пар­тии сор­бен­тов и экс­траген­тов.

В 1968 г. Поста­нов­ле­нием ЦК КПСС и СМ СССР от 08.02.68 №99-30 и при­ка­зом Мини­стра МСМ от 05.03.68 г. №063 во ВНИ­ИХТе был обра­зо­ван отдел под руко­вод­ством ака­демика Б. Н. Лас­ко­рина, в составе кото­рого была орга­ни­зо­вана лабо­ра­то­рия сорбци­он­ных и экс­тракци­он­ных процес­сов радио­хи­ми­че­ских про­из­водств №39 (Г-6), кото­рую возгла­вил к.т.н. Е. А. Филиппов. В эту лабо­ра­то­рию я и попала. В то время начи­нали интен­сивно раз­ви­ваться процессы син­теза и исполь­зо­ва­ния ионо­обмен­ных смол и экс­траген­тов для извле­че­ния, очистки и концен­три­ро­ва­ния цвет­ных, благо­род­ных, ред­ких и рас­се­ян­ных элемен­тов, а также для урана и плу­то­ния.

Мне, дев­чонке, окон­чившей, хоть и с отли­чием, непрофиль­ный инсти­тут, при­ш­лось заново осва­и­вать все методы работы с радио­ак­тив­ными веще­ствами, изу­чать тех­но­логию пере­ра­ботки облу­чен­ного ядер­ного горю­чего, зна­комиться с обо­ру­до­ва­нием, фак­ти­че­ски полу­чать вто­рое обра­зо­ва­ние. Очень помогло то, что в лабо­ра­то­рии про­во­ди­лись регу­ляр­ные кол­ло­кви­умы, на кото­рых сотруд­ники докла­ды­вали результаты обзора открытой зару­беж­ной и оте­че­ствен­ной лите­ра­туры по экс­тракци­онно-сорбци­он­ной тема­тике. Уче­ные инсти­тута устра­и­вали обра­зо­ва­тель­ные лекции по новым направ­ле­ниям науки. Большую роль в моем обра­зо­ва­нии сыг­рал началь­ник лабо­ра­то­рии Евге­ний Алек­се­е­вич Филиппов. Лабо­ра­то­рия была самой моло­дой по воз­расту в инсти­туте: началь­нику было всего 30, все сотруд­ники были еще моложе. Е. А. Филиппов — моло­дой, энергич­ный, амбици­оз­ный, фан­та­зер и выдумщик — бук­вально фон­та­ни­ро­вал новыми иде­ями, тре­бо­вал немед­ленно вопло­тить их все и сразу. Страст­ный, горя­чий, тре­бо­ва­тель­ный, он все время вел нас только впе­ред — при­думы­вать, иссле­до­вать, осва­и­вать и внед­рять. Бле­стящий уче­ный — химик-орга­ник, радио­хи­мик, док­тор тех­ни­че­ских наук, про­фес­сор, началь­ник отдела, дирек­тор отде­ле­ния «Хим­кон­верс», Заслужен­ный изоб­ре­та­тель СССР, Филиппов имеет более 100 автор­ских сви­де­тельств, многие из кото­рых внед­рены в про­из­вод­ство со зна­чи­тель­ным эко­номи­че­ским эффек­том. Он подго­то­вил целую пле­яду уче­ных и в своем инсти­туте, и на радио­хи­ми­че­ских и химико-метал­лурги­че­ских предпри­я­тиях отрасли в Север­ске, Желез­ногор­ске, Озер­ске. Лау­реат Госу­дар­ствен­ной премии СССР Е. А. Филиппов руко­во­дил лабо­ра­то­рией Г-6 в тече­ние 18 лет.

Хочется рас­ска­зать о ребя­тах, про­стых сотруд­ни­ках лабо­ра­то­рии №39 (Г-6) — инже­не­рах, тех­ни­ках, млад­ших науч­ных сотруд­ни­ках. Ведь все гран­ди­оз­ные внед­ре­ния, созда­ние новых тех­но­логий и т.д. начи­наются именно с их труда. Поста­новка экс­пе­римента, пра­виль­ная оценка результа­тов, лабо­ра­тор­ные, полу­промыш­лен­ные, а затем и промыш­лен­ные испыта­ния и внед­ре­ние — во всем этом при­нимают непо­сред­ствен­ное уча­стие инже­неры-иссле­до­ва­тели. Мы рабо­тали не на процесс, а на результат. Труд рутин­ный, еже­днев­ный; труд в лабо­ра­то­рии инсти­тута и в многоме­сяч­ных коман­ди­ров­ках в лабо­ра­то­риях и цехах заво­дов. Мы рабо­тали не за премии и награды. Да и премии, по нынеш­ним време­нам, были сме­хо­твор­ные — 15 руб. за Доску Почета отдела и аж 25 руб. за Доску Почета инсти­тута.

Тема­ти­кой лабо­ра­то­рии явля­лась пере­ра­ботка облу­чен­ного метал­ли­че­ского урана (облу­чен­ных стан­дарт­ных ура­но­вых бло­ков, ОСУБ) для выде­ле­ния, очистки и концен­три­ро­ва­ния оружей­ного плу­то­ния и воз­врата в цикл его метал­лурги­че­ских обо­ро­тов. Все было абсо­лютно сек­ретно, и даже внутри инсти­тута или завода нельзя было про­из­но­сить слова "уран", "плу­то­ний" и др. Эти элементы шли под кодо­выми име­нами: на нашем предпри­я­тии уран назы­вался "никель", плу­то­ний — "пал­ла­дий", какое-то из соеди­не­ний урана шло под кодом "вис­мут" и т. д. На ком­би­на­тах была циф­ро­вая коди­ровка: уран и плу­то­ний обо­зна­ча­лись циф­рами 1 и 2 или нао­бо­рот. Одна­жды, когда мне для работы пона­до­бился действи­тельно вис­мут 99,9% (он шел как спецпро­дукт), и я при­шла зака­зы­вать его для работы в отдел, кото­рый занимался обес­пе­че­нием спецпро­дук­тами, началь­ник отдела И. А. Тру­шин никак не мог взять в толк, чего я от него хочу. Он все время спраши­вал: тебе чего нужно — уран? Я говорю: нет, вис­мут. А он опять: не пойму, какой вис­мут? Это уран? Нет, говорю, — вис­мут. Еле разо­бра­лись.

Пер­вой круп­ной раз­ра­бот­кой лабо­ра­то­рии стала очистка оружей­ного плу­то­ния (ОП) на заво­дах 235 в г. Озер­ске, ГРЗ в г. Желез­ногор­ске (промыш­лен­ные уста­новки) и на заводе № 15 в г. Север­ске (опыт­ная уста­новка) на сили­кагеле от про­дук­тов деле­ния при радио­хи­ми­че­ской пере­ра­ботке облу­чен­ных ура­но­вых бло­ков. В этом процессе около 98% про­дук­тов деле­ния (ПД) извле­ка­лось в «голове» тех­но­логи­че­ского процесса, что чрез­вы­чайно улучшило усло­вия труда и резко сокра­тило тех­но­логи­че­скую цепочку очистки и выде­ле­ния ОП; нигде в мире в тот период не суще­ство­вало подоб­ного круп­но­масштаб­ного процесса. Этому пред­ше­ство­вали испыта­ния в инсти­туте на рас­тво­рах–ими­та­то­рах, затем про­во­ди­лись лабо­ра­тор­ные испыта­ния в лабо­ра­то­рии предпри­я­тия (ПО «Маяк», леген­дар­ная "Соро­ковка", г. Озерск); после полу­че­ния положи­тель­ных результа­тов испыта­ния осуществ­ля­лись в «горя­чих каме­рах» (ГК) и затем уже на промыш­лен­ных уста­нов­ках.

Надо ска­зать, что к нашим пред­ложе­ниям, кото­рые мы при­во­зили на предпри­я­тия, мест­ные спе­ци­а­ли­сты отно­си­лись, мягко говоря, скеп­ти­че­ски. На заво­дах и в ЦЗЛ были свои высо­ко­ква­лифици­ро­ван­ные кадры уче­ных и инже­не­ров, кото­рые имели огром­ный науч­ный и про­из­вод­ствен­ный опыт. А тут какие-то выскочки, молод­няк со сво­ими иде­ями. Во многих слу­чаях при­хо­ди­лось дока­зы­вать нашу правоту не только в оже­сто­чен­ных спо­рах, но и поста­нов­кой экс­пе­римен­тов. Если при­хо­дили к согла­сию, то дальше уже рабо­тали вме­сте, еди­ными кол­лек­ти­вами, экс­пе­рименты про­должа­лись в укруп­нен­ном масштабе. Уста­новки мон­ти­ро­ва­лись в лабо­ра­тор­ных ком­на­тах, а затем в «горя­чих каме­рах».

Испыта­ния в ГК — одна из наи­бо­лее ответ­ствен­ных ста­дий, т.к. здесь процесс про­во­дится на реаль­ных высо­ко­ак­тив­ных про­дук­тах после рас­тво­ре­ния ОСУБ с гигант­ской радио­ак­тив­но­стью. Все работы и в лабо­ра­то­риях, и в ГК про­во­дили сотруд­ники нашей 39-й лабо­ра­то­рии совместно со спе­ци­а­ли­стами предпри­я­тия. Кол­лек­тивы скла­ды­ва­лись друж­ные, и мест­ные ребята все­гда были готовы при­йти на помощь, если что-то не полу­ча­лось. В этих рабо­тах при­нимали уча­стие моло­дые уче­ные В. М. Михай­лова, З. К. Щего­лева, Ю. П. Шише­лов, М. В. Киреев под руко­вод­ством к.т.н. В. И. Дени­сова, впо­след­ствии док­тора тех­ни­че­ских наук. Одна­жды, когда в камеру уже поступил реаль­ный высо­ко­ак­тив­ный про­дукт от рас­тво­ре­ния облу­чен­ных блоч­ков и сорбци­он­ная колонна была им запол­нена, Валя Михай­лова обна­ружила, что на уста­новке в ГК с термо­стата сорвало шланг. В смене вме­сте с Валей рабо­тали мест­ный инже­нер-иссле­до­ва­тель и лабо­рант. Надеть шланг на термо­стат с помощью манипу­ля­то­ров не полу­ча­лось. Надо было идти в камеру. Для того чтобы войти в камеру через рем­зону, было необ­хо­димо вывезти из нее высо­ко­ак­тив­ный рас­твор, сни­зить уро­вень актив­но­сти до раз­решен­ного для работы людей. Но ребята торопи­лись, поджимали сроки, и было решено идти без раз­реше­ния тех­ники без­опас­но­сти. Это серьез­ное нару­ше­ние. Рас­счи­тали, что каж­дый может там нахо­диться не более 1 минуты. Всем работ­ни­кам перед нача­лом смены выдаются кас­сеты, на кото­рых реги­стри­ру­ется доза полу­чен­ной за смену ради­ации. Кас­сеты оста­вили в чистой зоне, ребята попро­сили Валю дать им за это отгул, на что она согла­си­лась и пошла в камеру вме­сте с ними. Ребята по оче­реди забежали внутрь камеры, все испра­вили, а Валюша сто­яла перед открытой две­рью камеры и руко­во­дила их действи­ями, не подумав о том, что она полу­чает двой­ную дозу ради­ации. Ребята были отча­ян­ными и без­рас­суд­ными, думали только о том, что надо выпол­нить работу в срок и каче­ственно, а о послед­ствиях никто не размыш­лял. В результате Вален­тина полу­чила ожог рого­вицы глаза и тайно его зале­чи­вала.

Одно­временно в «Соро­ковке» про­во­ди­лись работы на химико-метал­лурги­че­ском заводе 20 по пере­ра­ботке отхо­дов и обо­ро­тов про­из­вод­ства. Испыты­ва­лась сорбци­он­ная тех­но­логия извле­че­ния плу­то­ния на ионо­обмен­ном ани­о­ните ВП-1Ап, раз­ра­бо­тан­ном спе­ци­а­ли­стами нашего инсти­тута. Пар­тия смолы была нара­бо­тана в Дне­про­дзержин­ске, и ребята при­везли ее для испыта­ний на заводе. Смола по внеш­нему виду очень напоми­нает пшено, и в то время еще не все спе­ци­а­ли­сты знали, что это такое. Наш сотруд­ник Миша Киреев одна­жды в шутку рас­ска­зал сотруд­нику род­ствен­ного инсти­тута Коле Молодцову, что если в процессе работы он полу­чает избыточ­ную дозу ради­ации, то для дез­ак­ти­вации орга­низма ест спе­ци­аль­ное пшено, и пока­зал Коле ионит. Коля воспри­нял все это все­рьез и через неко­то­рое время при­мчался к Мише и стал умо­лять дать ему немного пшена, так как он пере­об­лу­чился. Миша посо­крушался и отпра­вил его к Вале, но и у Вали такого «пшена» не ока­за­лось. В итоге Коле посо­ве­то­вали тра­дици­он­ный спо­соб выве­де­ния актив­но­сти из орга­низма, вос­пе­тый в песне: «…и лечусь «Сто­лич­ной» лично я, и боюсь с ума не стро­нуться, истоп­ник ска­зал: «Сто­лич­ная» очень хороша от стронция".

Важ­нейшим достиже­нием лабо­ра­то­рии яви­лась раз­ра­ботка и внед­ре­ние на заводе 25 в Север­ске и заводе 20 в Озер­ске экс­тракци­он­ной и сорбци­он­ной тех­но­логии выде­ле­ния ОП и U-235 90-процент­ного обогаще­ния из обо­ро­тов и отхо­дов химико-метал­лурги­че­ского про­из­вод­ства (тех­но­логия пред­ложена Е. А. Филиппо­вым и В. Г. Фомен­ко­вым), поз­во­лившая допол­ни­тельно извлечь и вер­нуть в про­из­вод­ство десятки килограммов плу­то­ния 239 и высо­ко­обогащен­ного урана. В рабо­тах участ­во­вали сотруд­ницы нашей лабо­ра­то­рии Н. Н. Дро­бышев­ская и И. А. Гав­ри­лова. Ирина Алек­сан­дровна Гав­ри­лова за эту работу удо­сто­ена зва­ния Лау­ре­ата Госу­дар­ствен­ной премии СССР.

В рабо­тах на химико-метал­лурги­че­ском заводе 25 по внед­ре­нию ионита ЧФО (чет­вер­тич­ное фос­фо­ни­е­вое осно­ва­ние, раз­ра­ботка ВНИ­ИХТ) на аффи­наж­ной опе­рации в г. Север­ске при­нимал уча­стие также наш сотруд­ник Андрей Алек­сан­дро­вич Ильин­ский — высо­ко­об­ра­зо­ван­ный спе­ци­а­лист, химик–орга­ник. Он занимался раз­ра­бот­кой мето­дов син­теза ионо­обмен­ных смол с задан­ными свойствами, орга­ни­зо­вы­вал их про­из­вод­ство в Киеве и Дне­про­дзержин­ске, испыты­вал и внед­рял их на радио­хи­ми­че­ских и химико-метал­лурги­че­ских заво­дах. Андрей был очень обсто­я­тель­ным, акку­рат­ным, дотош­ным работ­ни­ком и отли­чался неко­то­рым зануд­ством. В г. Зеле­ногор­ске при замене обо­ру­до­ва­ния скопи­лось зна­чи­тель­ное коли­че­ство отхо­дов газо­диффу­зи­он­ного про­из­вод­ства с большим содер­жа­нием урана высо­кой степени обогаще­ния. Рас­творы сли­вали в бочки, бочки занимали все рабо­чие помеще­ния и даже нахо­ди­лись в вен­ти­ляци­он­ных шах­тах, что пред­став­ляло еще и ядер­ную опас­ность, поскольку рас­творы содержали высо­ко­обогащен­ный уран. Необ­хо­димо было срочно пере­ра­бо­тать эти рас­творы, и к работе при­влекли Андрея. Они с Е. А. Филиппо­вым раз­ра­бо­тали стра­тегию экс­пе­римента, но Андрей был «сорбци­онщи­ком». Делать нечего, ему при­ш­лось вспом­нить все, чему учили в инсти­туте, и про­ве­сти все лабо­ра­тор­ные иссле­до­ва­ния в дели­тель­ных ворон­ках в про­ти­во­токе с исполь­зо­ва­нием экс­трагента ФОР. Результаты были положи­тель­ные, на заводе изго­то­вили экс­трак­тор в металле, собрали уста­новку и при­ступили к укруп­нен­ным испыта­ниям. Но процесс не пошел, ожи­да­емых результа­тов не полу­чили. Про­вели покамер­ный отбор проб, и Андрей понял, что нару­шен меж­камер­ный пере­ток. Нужно было осво­бож­дать и дез­ак­ти­ви­ро­вать экс­трак­тор, т.к. про­дукт, с кото­рым рабо­тали, очень высо­ко­обогащен­ный. Экс­трак­тор отмыли, вскрыли, обсле­до­вали; мест­ные спе­ци­а­ли­сты ска­зали, что экс­трак­тор в порядке и нечего время терять на непер­спек­тив­ные раз­ра­ботки. Но Андрей долго нудел и все тре­бо­вал, чтобы еще и еще раз обсле­до­вали экс­трак­тор. Мест­ные спе­ци­а­ли­сты обижа­лись и руга­лись, но про­ве­ряли аппа­рат вновь и вновь и, нако­нец, действи­тельно обна­ружили небольшое отвер­стие. Его зава­рили и в крат­чайшие сроки пере­ра­бо­тали все скопивши­еся рас­творы.

Пер­вой круп­ной рабо­той, в кото­рой я при­нимала уча­стие, была про­верка на заводе 235 в Озер­ске в лабо­ра­тор­ных усло­виях пере­ра­ботки самого слож­ного по соле­вому составу высо­ко­ак­тив­ного рас­твора с помощью экс­тракци­он­ной системы ТБФ-ГХБД. Исполь­зо­вать гек­са­хлор­бу­та­диен в каче­стве раз­ба­ви­теля экс­тракци­он­ных систем в радио­хи­мии пред­ложили спе­ци­а­ли­сты нашей лабо­ра­то­рии Е. А. Филиппов, В. Г. Фомен­ков и А. К. Нар­дова. Этот раз­ба­ви­тель был неле­ту­чим, пожаро- и взрыво­без­опас­ным, ока­зался наи­бо­лее устой­чи­вым в агрес­сив­ных сре­дах, в сре­дах с высо­кой радио­ак­тив­но­стью, обес­пе­чи­вал ядер­ную без­опас­ность процес­сов. Затем были успеш­ные испыта­ния в «горя­чих каме­рах» и промыш­лен­ные испыта­ния на уста­новке У-35-71 (на заводе ее назы­вали «Фаб­рика»). В результате на «Фаб­рике» в корот­кие сроки были пере­ра­бо­таны все ранее не пере­ра­ба­ты­вавши­еся жид­кие высо­ко­ак­тив­ные отходы, накоп­лен­ные в аце­тат­ной тех­но­логии пере­ра­ботки облу­чен­ных стан­дарт­ных ура­но­вых бло­ков (ОСУБ). Это поз­во­лило вер­нуть в про­из­вод­ство десятки килограммов оружей­ного плу­то­ния. Форми­ро­ва­лись бригады из сотруд­ни­ков завода, ЦЗЛ и ВНИ­ИХТ. Руко­во­ди­те­лем бригады от инсти­тута был В. Г. Фомен­ков.

Коман­ди­ровки на предпри­я­тия были дли­тель­ными, иногда про­должа­лись по несколько месяцев: Челя­бинск-40, потом Челя­бинск-65 или «Соро­ковка». Добраться можно было или из большого Челя­бин­ска, или через Сверд­ловск. В Челя­бин­ске надо было попасть на Торго­вую улицу, кото­рая шла по задвор­кам вдоль товар­ных желез­но­до­рож­ных путей. Все было страшно засек­ре­чено, точ­ного адреса никому не гово­рили. Про­сто Торго­вая улица и неза­мет­ный домик без адреса с глу­хими воро­тами и сол­да­тами с авто­ма­тами внутри. Крошеч­ная гости­ница, желез­ные кро­вати с панцир­ными сет­ками, строгая тетенька-дежур­ная и туа­лет в конце кори­дора, никто ничего не спраши­вал и не объяс­нял, только везде надо было предъяв­лять документы. Утром при­хо­дил авто­бус, заезжал во внут­рен­ний двор, в него захо­дили коман­ди­ро­воч­ные и отправ­ля­лись в город. Одна­жды ребята из ЦЗЛ попро­сили нас с Вален­ти­ной при­везти из Москвы рыб. У них в лабо­ра­то­рии стоял вели­ко­леп­ный аква­риум, и ребя­там хоте­лось для него какой-нибудь экзо­тики, кото­рой ни в Челя­бин­ске, ни в Озер­ске не было. Мы закупили рыб на пти­чьем рынке и в трех­лит­ро­вой банке повезли в коман­ди­ровку. Дело было зимой, банку уку­тали, чтобы рыбы не замерзли, но погода была нелет­ная, и рейс задержали почти на сутки. За это время одна рыбка подохла, при­ш­лось везти трупик в каче­стве дока­за­тельства. В само­лет нас с гре­хом попо­лам с этой бан­кой пустили, но заста­вили рас­па­ко­вать, и все это на морозе в силь­ный снегопад. При­е­хали на Торго­вую поздно вече­ром, а там тоже коло­тун. Легли спать, и я решила греть банку своим телом, короче, поста­вила ее себе на живот под оде­яло. Ночью просну­лась от того, что лежу в луже: банка, есте­ственно, пова­ли­лась, вода про­ли­лась, рыбы на оде­яле. Раз­бу­дила Валюшку. Мы, руга­ясь на чем свет стоит, кое-как поме­стили этих рыб обратно в банку, ладо­нями собрали воду с пола и потом уже досыпали по оче­реди на Вали­ной кро­вати. Слава Богу, ни одна рыбка больше не подохла, и мы благопо­лучно пере­дали их в ЦЗЛ.

Одной из самых масштаб­ных работ с моим уча­стием был пуск в экс­плу­а­тацию пер­вого в Совет­ском Союзе экс­тракци­он­ного завода по выде­ле­нию оружей­ного плу­то­ния из ОСУБ. Исто­рия пере­вода завода с оса­ди­тель­ной на экс­тракци­он­ную тех­но­логию подробно и ярко опи­сана в книге воспоми­на­ний дирек­тора М. В. Гла­дышева «Плу­то­ний для атом­ной бомбы». Он рас­ска­зы­вает о серьез­ном сопер­ни­че­стве и острой борьбе, раз­вер­нувшейся между инсти­ту­тами в выборе раз­ба­ви­теля для экс­тракци­он­ной системы с ТБФ. Наш инсти­тут (лабо­ра­то­рия Г-6, Филиппов, В. Г. Фомен­ков) пред­ложил исполь­зо­вать в каче­стве раз­ба­ви­теля ГХБД, кото­рый к тому времени уже хорошо заре­комен­до­вал себя на раз­лич­ных пере­де­лах: в сорбци­онно-экс­тракци­он­ных тех­но­логиях выде­ле­ния ОП и высо­ко­обогащен­ного урана в химико-метал­лурги­че­ском про­из­вод­стве; на заводе 15 (СХК, Северск) и ГХК (Крас­но­ярск-26), где была раз­ра­бо­тана и внед­рена сорбци­онно-экс­тракци­он­ная тех­но­логия выде­ле­ния ОП из жид­ких ВАО прошлых лет с исполь­зо­ва­нием системы ТАФО-ГХБД; система ТБФ-ГХБД отлично рабо­тала на «Фаб­рике». НИИ-9 наста­и­вал на исполь­зо­ва­нии син­тина, а Ради­е­вый инсти­тут пред­лагал ЧХУ (четырех­хло­ри­стый угле­род), но как пишет М. В. Гла­дышев: «Муд­рый началь­ник Главка А. Д. Зве­рев решил дать заводу право вести рекон­струкцию, как мы счи­таем нуж­ным. Мы выбрали ГХБД, и нача­лось необъяв­лен­ное сорев­но­ва­ние, в кото­рое вклю­чи­лись кон­струк­торы про­ект­ных инсти­ту­тов, уче­ные-иссле­до­ва­тели и руко­во­ди­тели раз­ных направ­ле­ний». Из спе­ци­а­ли­стов трех инсти­ту­тов — НИИ-9, РИ им. В. Г. Хлопина, ВНИ­ИХТ, ЦЗЛ и завода были сформи­ро­ваны бригады для испыта­ния тех­но­логии в «горя­чих каме­рах», уча­стия в пуско-наладке и запуске в про­из­вод­ство Я рабо­тала в бригаде ВНИ­ИХТа, руко­во­ди­те­лем кото­рой был В. Г. Фомен­ков. В составе бригады рабо­тали А. К. Нар­дова, И. В. Мама­кин, И. С. Сереб­ря­ков, Т. В. Жаво­рон­кова, М. Р. Агев­нин, Ю. П. Шише­лов, В. П. Горо­венко.

С осо­бой теп­ло­той вспоми­наю Анну Кон­стан­ти­нову Нар­дову, нашу Нюру, как ее лас­ково назы­вали в лабо­ра­то­рии. Инже­нер–иссле­до­ва­тель, уче­ный, бес­страш­ный и удач­ли­вый экс­пе­римен­та­тор, она обла­дала ост­рым муж­ским умом. Рез­кая и бес­компромисс­ная в суж­де­ниях и оцен­ках, отста­и­вала свою точку зре­ния перед любым руко­вод­ством, поль­зо­ва­лась огром­ным уваже­нием среди кол­лег в своем инсти­туте, в НИИ-9, в РИ, а также среди завод­чан. Нар­дова была бук­вально «одержима» рабо­той, можно ска­зать, жила на заводе, рабо­тала по 3-4 смены, не выходя на обед, а часто и оста­ва­лась ноче­вать в цеху или в лабо­ра­то­рии. Сте­лила себе пару листов фильтро­валь­ной бумаги на полу под письмен­ным сто­лом, укры­ва­лась телогрейкой и пару часов дремала, боясь про­пу­стить наи­бо­лее важ­ную часть непре­рыв­ного экс­пе­римента. В нару­ше­ние всех пра­вил тех­ники без­опас­но­сти мы стали при­но­сить ей в лабо­ра­то­рию из сто­ло­вой еду, кото­рую заво­ра­чи­вали в чистое поло­тенце. Одна­жды в процессе пуско-наладки обо­ру­до­ва­ния в каньоне никак не могли опре­де­лить уро­вень раз­дела фаз в камере сме­си­теля-отстой­ника. Анна засу­нула туда руку и сообщала, где нахо­дится орга­ника, а где вод­ная фаза, только после этого смогли уста­но­вить уров­немеры. При ее непо­сред­ствен­ном уча­стии были внед­рены многие тех­но­логи­че­ские процессы на радио­хи­ми­че­ских и химико-метал­лурги­че­ских заво­дах в Озер­ске, Север­ске, Желез­ногор­ске. Анна Кон­стан­ти­новна одной из пер­вых в мае 1986 г. отпра­ви­лась на лик­ви­дацию послед­ствий Чер­но­быльской ава­рии. В составе группы экс­пер­тов она оце­ни­вала ради­аци­он­ную обста­новку, участ­во­вала в обле­тах на вер­то­лете поражен­ной тер­ри­то­рии, раз­ра­ба­ты­вала методы дез­ак­ти­вации тяже­лой тех­ники. Награж­дена грамо­той Мин­сред­маша.

Одной из работ, в кото­рых я при­нимала уча­стие на заводе в Озер­ске, были иссле­до­ва­ния возмож­но­сти исполь­зо­ва­ния краун-эфи­ров для извле­че­ния стронция-90 из высо­ко­ак­тив­ных упа­рен­ных рафи­на­тов пер­вого экс­тракци­он­ного цикла. Предпо­лага­лось исполь­зо­ва­ние изо­топа в каче­стве радио­ак­тив­ных источ­ни­ков тепла (РИТ) на ВМФ. Лабо­ра­тор­ные иссле­до­ва­ния экс­тракции пока­зали хорошие результаты и про­должи­лись в укруп­нен­ном масштабе в «горя­чих каме­рах». Я рабо­тала в смене с И. В. Мама­ки­ным и В. Г. Фомен­ко­вым. И. В. Мама­кин — инже­нер от Бога, мастер — золо­тые руки — мог при­думать, собрать, почи­нить любой меха­низм — от часов или пишущей машинки до компью­тера, освоил все методы работы с манипу­ля­то­ром в ГК. Рабо­тать решили с изо­топом Sr-89, более корот­кожи­вущим и менее опас­ным, чем Sr-90. Обра­зец был очень актив­ный. Ампулу нужно было вскрыть манипу­ля­то­ром, но все уси­лия Мама­кина и Фомен­кова ни к чему не при­вели. Позвали на помощь мест­ных спе­ци­а­ли­стов, но и их уси­лия успе­хом не увен­ча­лись. Тогда решили идти в камеру, и опять без раз­реше­ния ТБ. Когда начали вскры­вать ампулу вруч­ную, она взо­рва­лась в руках у Мама­кина, обрыз­гав обоих муж­чин высо­ко­ак­тив­ным рас­тво­ром. Пока бежали в сан­про­пуск­ник (рас­сто­я­ние до сан­про­пуск­ника очень большое) мимо оша­левшей охраны, все дозимет­ри­че­ские уста­новки на их пути мигали крас­ными огнями и орали, как сума­сшед­шие. Были и такие, не очень при­ят­ные моменты в нашей работе. Сле­дующий экс­пе­римент был удач­ным, тех­но­логия ока­за­лась пер­спек­тив­ной, все процессы были запа­тен­то­ваны, но, к сожа­ле­нию, работа не нашла про­долже­ния, так как для РИТов был в конеч­ном итоге выбран дру­гой, менее опас­ный, чем Sr-90, элемент.

Кол­лек­тив лабо­ра­то­рии неод­но­кратно преми­ро­вался при­ка­зами по МСМ. В соот­вет­ствии с поста­нов­ле­нием СМ СССР №28-10 четыре сотруд­ника лабо­ра­то­рии в составе кол­лек­ти­вов участ­ни­ков, в том числе ПО "Маяк" и ГХК, а также инсти­ту­тов (РИ им. В. Г. Хлопина и ВНИ­ИНМ им. А. А. Боч­вара) и Мини­стер­ства были удо­сто­ены зва­ния Лау­ре­ата Госу­дар­ствен­ной премии СССР: Е. А. Филиппов, В. Г. Фомен­ков, И. А. Гав­ри­лова, Б. Н. Парфа­но­вич. В заклю­че­ние хочется ска­зать от имени еще живущих и от имени тех, кого уже нет, что мы гор­димся тем, что труд каж­дого из нас внес хоть и крошеч­ную, но очень важ­ную лепту в огром­ное дело обо­ро­но­спо­соб­но­сти нашей страны.