Чесалин Виталий Николаевич

Радиация в мирных целях

Я родился 18 декабря 1929 года в селе Городня на Волге (это в 120 км от Москвы), где и про­жил до 7 лет. Отец рабо­тал в кол­хозе глав­ным бухгал­те­ром. В 1938 году мы пере­ехали в Чехов­ский район, где я окон­чил сред­нюю школу. После школы я и два моих това­рища попро­бо­вали поступить в МЭИ, но не набрали про­ход­ного балла. Тогда я подал документы в Химико-тех­но­логи­че­ский инсти­тут им Мен­де­ле­ева, куда поступить было чуть проще, так как там мне не тре­бо­ва­лось общежи­тие — рядом с вузом была квар­тира моей бабушки, где я мог жить во время учебы.

Сперва я поступил на факуль­тет тех­но­логии жид­кого искус­ствен­ного топ­лива, но позже пере­велся на только что обра­зо­вавшийся факуль­тет, спе­ци­а­ли­зи­рующийся на работе с радио­ак­тив­ными мате­ри­а­лами. На диплом­ную работу я попал во ВНИ­ИНМ, в лабо­ра­то­рию Сергея Гле­бо­вича Три­свят­ского, занимавшегося керами­кой. В 1953 году я защи­тил диплом с отли­чием, и мне пред­ложили остаться рабо­тать во ВНИ­ИНМ, в лабо­ра­то­рии В. К. Мар­кова, спе­ци­а­ли­зи­рующейся на поло­нии. Работа была «гряз­ная», тре­бо­вала строгого соблю­де­ния мер без­опас­но­сти, смены одежды, кон­троля за уров­нем ради­ации. Мы совмещали поло­ний с берил­лием, полу­чая нейтрон­ные источ­ники. Позже я узнал, что такие источ­ники исполь­зо­ва­лись в каче­стве взры­ва­те­лей в пер­вых атом­ных бом­бах. Нейтрон­ные источ­ники также исполь­зо­вали для раз­ведки неф­тя­ных скважин. При поиске нефти источ­ники вме­сте с дат­чи­ками опус­кали в скважину, что поз­во­ляло полу­чать тре­бу­емую информацию.

Через несколько лет работы мне выде­лили отдель­ный уча­сток, свя­зан­ный уже с плу­то­нием. Тогда я выпол­нял спе­ци­аль­ные работы для ЛИПАНа (Кур­ча­тов­ского инсти­тута). Также при­хо­ди­лось изго­тав­ли­вать источ­ники из плу­то­ния, из изо­топов стронция и цезия для калиб­ровки при­бо­ров, опре­де­ляющих послед­ствия атом­ных взрывов. Позже мы начали изго­тав­ли­вать источ­ники из плу­то­ния для мир­ных целей. Изго­тав­ли­вать подоб­ные изде­лия было непро­сто. Суще­ство­вало довольно много фак­то­ров и тре­бо­ва­ний, кото­рые было необ­хо­димо соб­лю­сти и реа­ли­зо­вать в виде физи­че­ского процесса, чтобы можно было исполь­зо­вать источ­ники на предпри­я­тиях, не обо­ру­до­ван­ных сред­ствами ради­аци­он­ной защиты. Наши источ­ники ста­вили на тек­стиль­ных предпри­я­тиях, на предпри­я­тиях, где изго­тав­ли­вали фото- и кино­пленку. Ткань, как и плёнка, при своём движе­нии элек­три­зу­ется, а источ­ник, иони­зи­руя воз­дух около мате­ри­ала, снимал с него элек­тро­ста­ти­че­ский заряд. Это поз­во­ляло уве­ли­чи­вать ско­рость про­из­вод­ства про­дукции. Еще одно мир­ное исполь­зо­ва­ние излу­ча­те­лей — про­ти­вопожар­ные системы. Я при­е­хал на «Маяк» в 1959 году. Там, как я думаю, даже по сей день могут нахо­диться про­ти­вопожар­ные излу­ча­тели, кото­рые ста­вили еще в то время. Как пра­вило, их уста­нав­ли­вали на потолке. При задым­ле­нии меня­ется про­ница­емость излу­че­ния через воз­дух, и про­ти­вопожар­ное устройство авто­ма­ти­че­ски посы­лает сиг­нал тре­воги.

Одно из важ­нейших тре­бо­ва­ний к источ­нику — это без­опас­ность. Суть тех­но­логии в том, чтобы закры­вать радио­ак­тив­ное веще­ство тон­кими защит­ными сло­ями, не поз­во­ляющими ему рас­пы­ляться. Эти слои надо было нано­сить юве­лирно, чтобы сквозь них про­хо­дили лишь без­опас­ные для здо­ро­вья дозы излу­че­ния. В этом и состо­яла основ­ная труд­ность. Плу­то­ний было необ­хо­димо раз­де­лить на тон­кие слои, затем нане­сти их на поверх­ность и обез­опа­сить. Мы заклю­чали плу­то­ний в эмаль и нано­сили ее элек­трофо­ре­зом из орга­ни­че­ской среды. Эмаль под воз­действием излу­че­ния деформи­ро­ва­лась, и чтобы этого избежать, потре­бо­ва­лось вне­сти ряд кор­рек­ти­вов в тех­но­логию покрытия. В этот период я прак­ти­че­ски «не выле­зал» из «Маяка». Занимался раз­ра­бот­кой тех­но­логии, ее испыта­ни­ями, кор­рек­ти­ров­кой и затем внед­ре­нием.

За комплекс работ по мир­ному при­ме­не­нию радио­ак­тив­ных мате­ри­а­лов спе­ци­а­ли­сты Инсти­тута неорга­ни­че­ской химии, Ради­е­вого инсти­тута, Инсти­тута биофи­зики и ряда предпри­я­тий Мин­сред­маша полу­чили Ленин­скую премию. Спи­сок пре­тен­ден­тов состоял из 20 чело­век, из них премию полу­чили только 9. От ВНИ­ИНМ пре­тен­ден­тами были К. Г. Шве­бельблит, В. П. Сытин, И. Бала­клеец и я, но премию дали только мне. Это было в 1966 году. С нашими источ­ни­ками мы также выстав­ля­лись на ВДНХ, за что я полу­чил брон­зо­вую медаль.

После ава­рии на Чер­но­быльской АЭС любых тех­но­логий, свя­зан­ных с радио­ак­тив­но­стью, стали бояться как огня. Заказы на новые раз­ра­ботки стали исче­зать, и я отошёл от этой спе­ци­а­ли­за­ции. Дольше всего работы, свя­зан­ные с источ­ни­ками, про­должа­лись в отделе З. В. Ершо­вой, где изго­тав­ли­вали глаз­ные и ушные аппли­ка­торы для лече­ния онко­логии. Но потом пре­кра­ти­лись и эти работы.

В 1989 году я перешел в лабо­ра­то­рию Г. В. Титова, занимавшуюся мет­ро­логией. Мы делали источ­ники в виде гиб­кой пла­стины, кото­рой можно было при­дать любую форму, что было важно и удобно при при­ме­не­нии их в мет­ро­логии. В этот период я много рабо­тал с МСЗ в Элек­тро­стали, где изго­тав­ли­вали таб­летки для топ­лив­ных сбо­рок. Мы про­во­дили ана­лиз таб­ле­ток и их харак­те­ри­стик, про­ве­ряли форму, размеры, диаметр. Мы созда­вали мето­дики кон­троля изде­лий, кури­ро­вали их эффек­тив­ность, про­во­дили экс­пер­тизы.

Я рабо­тал по направ­ле­нию мет­ро­логии до 76 лет и ушел на пен­сию в 2005 году. Мой рабо­чий стаж в атом­ной отрасли соста­вил 51 год и 10 месяцев. За этот период мне дове­лось тесно кон­так­ти­ро­вать с огром­ным коли­че­ством сотруд­ни­ков ВНИ­ИНМ, х/к "Маяк", Кур­ча­тов­ского инсти­тута, МСЗ в Элек­тро­стали и других предпри­я­тий. В послед­ние годы во ВНИ­ИНМ я тесно сотруд­ни­чал с И. А. Шка­бу­рой, Ю. В. Иса­е­вым, Э. К. Ново­сё­ло­вым, Г. М. Кова­лё­вым, Ф. П. Теп­ло­вым, Е. Д. Бори­со­вым.

Я рабо­тал с плу­то­нием, поло­нием, затем занимался мет­ро­логией. Я очень любил свою работу. Отча­сти по этой при­чине среди всех лау­ре­а­тов Ленин­ской премии я, навер­ное, един­ствен­ный, кто не имел уче­ной степени. Я был так увле­чен рабо­той, что у меня даже не было времени писать дис­сер­тацию. Тем более что моя дея­тель­ность носила прак­ти­че­ский харак­тер, и ее сложно было оформить как науч­ную работу. Навер­ное, в какой-то момент мне сле­до­вало оста­но­виться, заняться иссле­до­ва­ни­ями, но в тот период нужны были изде­лия, а не позна­ние истины. Меня больше инте­ре­со­вали тех­ни­че­ские вопросы, свя­зан­ные с изго­тов­ле­нием источ­ни­ков. Я, разуме­ется, сле­дил за науч­ной лите­ра­ту­рой, искал новую информацию, имеющую прак­ти­че­скую цен­ность, кото­рая могла бы помочь мне в моей работе. Я действи­тельно был очень увле­чен своей про­фес­сией. Поэтому моло­дым спе­ци­а­ли­стам я хочу искренне поже­лать именно этого — любить свою работу!